Андрей Константинов - Дело о заикающемся троцкисте

На сей раз голодающие сотрудники приюта встретили меня менее доброжелателъно. Причем не такими они уж оказались и голодающими: на лестнице мне встретился один из воспитателей, который на ходу дожевывал бутерброд. Увидев меня, он поперхнулся, сунул хлеб с ветчиной в карман, постоял в нерешительности и пошел по своим делам.

Сотрудники были вежливы, но настороженны. Милейшей болтушки Матильды на этот раз на встрече не было — она уехала в администрацию по каким-то насущным делам. Остальные держались не так раскованно. Однако несмотря на холодный прием, мне все-таки удалось узнать то, зачем я сюда пришла. Девочки и по сию пору благополучно находятся в детдоме. Повидаться мне с ними не удалось, так как они в настоящий момент находились в детском трудовом лагере — собирали совхозную клубнику в области.

В этот раз мы поменялись ролями: уже я лила патоку и елей на директрису, восхищалась ее талантами руководителя и организатора, а также готовностью помочь страждущим. Мои льстивые выкрутасы сослужили свою службу — еще три человека признались, что благодаря Золотаревой удачно решили свои квартирные вопросы. Дешево приобрели симпатичные квартирки, знакомый нотариус директрисы помог быстро оформить сделку. Я покинула «Детский вопрос» весьма довольная собой — все, что я могла узнать, было выяснено.

В Агентстве «пробивка» Зудинцева дала все тот же ожидаемый результат: квартиры принадлежали детям, находившимся в детдоме. Фамилии оборотистого юриста, покупатели, конечно, не помнили.

Однако я на сто процентов была уверена, что им окажется Сергей Максимович Боревский.

Кстати, на Зудинцева известие о причастности Боревского к делу директрисы оказало куда больший эффект, чем на меня. Он просто обалдел и пребывал в таком состоянии почти десять минут. В этом состоянии ничего не стоило убедить его в том, что заниматься расследованием нападения на юриста мне просто суждено судьбой. Делу помогли два-три пламенных взгляда, летняя майка с глубоким вырезом и предложенный кофе. Раздобыть рецепт у людей знающих я так и не смогла, поэтому отыскала в Интернете самый навороченный рецепт с кучей пряностей, включая перец. Так как сама я люблю все острое, то черного перца не пожалела.

В результате кофе отдавал (с моей точки зрения) ароматом супа-харчо, но кто их, кофеманов, знает? Может, так и должно быть. Во всяком случае, Зудинцев был очень доволен. Отхлебнув предложенный напиток, он уставился на меня во все глаза. Выражение лица у него при этом было несколько непонятным. Думаю, что оно означало крайнюю степень восторга.

В разгар кофейных страстей пришел Каширин. Он принес материалы, которые его просил поднять Зудинцев, — все, что было у нас в справках, архивах и сводках, касательно преступлений и правонарушений вокруг детдомов. Выяснилось, что в одном из детдомов года два назад случилась неприятная история: руководство и пара воспитателей были пойманы на квартирных махинациях. Проще говоря, обманным путем переоформляли квартиры юных воспитанников на подставных лиц, а после продавали. К ответственности были привлечены три человека: директор, старший воспитатель и жена директора — нотариус по профессии. Однако вот любопытное совпадение: аккурат в том же месте и в то же самое время обычной воспитательницей работала Алла Николаевна Михайленко, в девичестве — Золотарева.

Правда, тогда она ни в чем замешана не была. А может, просто была хитра и не попалась.

У меня голова пошла кругом. Старые грешки, махинации с квартирами, подпольный бордель, растраченные деньги!

Не слишком ли много для одной, даже очень энергичной, но все-таки женщины?

Пролить свет на все эти тайны могли лишь двое известных мне субъектов. Первый — нотариус Боревский, чья подпись стояла на документах квартирных сделок.

Но Сергей Максимович в настоящее время валялся в больнице под неусыпным наблюдением врачей и контролем правоохранительных органов. В себя он еще не пришел и вряд ли мог мне чем-то помочь.

Второй человек — Алла Николаевна Золотарева. Она как раз находится в добром здравии, и дар речи у нее присутствует. Вот только захочет ли она им воспользоваться в мою пользу? Но попробовать стоит. Значит, вечером звоню директрисе, назначаю встречу и предлагаю откровенно все рассказать. В противном случае придется… Что придется, я пока еще не придумала. Единственное, в чем я была уверена, так это то, что Золотарева будет сопротивляться.