Андрей Константинов - Дело о пропавшей России

…Женщина, стоя ко мне спиной, медленно стягивала с себя платье. Ее тело извивалось в ритм откуда-то доносившейся тихой музыки. Вот на пол упал кружевной бюстгальтер и, повинуясь движению рук, вниз по бедрам поползли трусики. Женщина, поочередно подняв ноги, высвободила их и небрежно швырнула белый комочек в угол комнаты. Незнакомка наклонилась и выпятила мне навстречу округлый, очень соблазнительный зад. Продолжая ритмично извиваться, она раздвинула пальцами ягодицы, словно приглашая меня к соитию.

Я подошел к женщине, взял левой рукой ее трепещущую грудь, почувствовав затвердевший сосок, а правую просунул между ляжек и начал нежно ласкать промежность, легко нажимая на клитор и проникая все глубже и глубже.

Пальцы увлажнились, а женщина громко застонала… Мое естество мгновенно возбудилось, руки переместились на тонкую талию, крепко сжали ее, и я вошел в пещеру сладострастия…

Тьфу, черт! И приснится же такое!…

Раннее утро. Рядом тихо посапывала спящая Надюшка. Надо же, красавица, которую я трахал во сне, была Татьяной Сбитневой. Я узнал ее, когда она чуть повернула назад голову. А ведь фотографию видел всего один раз… Ей-богу, какая-то связь со стариком Фрейдом…

…В Агентстве меня ожидали сногсшибательные новости. Нонна Железняк, побывавшая накануне в Регистрационной палате, узнала, что фирма «Информпресс» убиенного Олега Краснова перешла в собственность скандально известных предпринимателей братьев Карпенко, связанных с Ломом. Причем процедура перерегистрации фирмы была, по утверждению чиновников Регпалаты, совершенно законной. Как я понял, «Информпресс» братья приобрели примерно по той схеме, которую нам предлагал бандитский адвокат Чирков, плюс мощное вливание капитала, после чего у наследников Краснова остались мизерные проценты долей.

Ловко!

Около полудня к Агентству подкатила навороченная «Нива» Обнорского. Шеф был не в настроении. Буркнул мне на ходу «зайди» и потащился в кабинет со своей неизменной, чем-то до отказа забитой черной кожаной сумкой.

— Глеб, бандиты оставили нас в покое, — начал Андрей без предисловия, — мне на трубу — эти пидоры как-то номер прознали — позвонил небритый уебок Чирков и начал извиняться.

Ошиблись, мол, насчет вас. Короче, я его послал…

— Андрей, ты, кстати, не в курсе, повязали ли рубоповцы «нежную парочку»?

Я никак не могу дозвониться до Резакова. — Я снял очки и стал протирать стекла салфеткой. — Куда они все пропали?

— Мудаки они, — презрительно процедил шеф, сдирая целлофан с пачки «Кэмела», — не успели. Очаковский скрылся, кто-то наверняка предупредил. Думаю, что дамочка вместе с ним. Надо будет коллеге Тингсону в Стокгольм позвонить, адресок-то стервы мы знаем. Пусть там полиция с Интерполом пошустрят… Да, «афганца» продолжают искать, но вряд ли найдут. Козлы, одним словом. Ни хуя не умеют грамотно работать. — Обнорский пощелкал зажигалкой, прикурил, выпустил сизое облачко дыма. — До соплей обидно. Мы им выложили все на блюдечке, а они… Ладно, хер с ними. Что у нас там по плану, Глеб?

…Через месяц шведский журналист Тингсон, друг Обнорского и соавтор его книги «Криминальная Россия», сообщил нам, что в Стокгольме, в доме 21 по улице Тегнергатан, полиция обнаружила труп молодой женщины, убитой с особой жестокостью ножом. Убитая была идентифицирована как владелица дома Татьяна Сбитнева. Полиция продолжает розыск преступника…

«Модестов Михаил Самуилович, 28 лет, еврей. Специалист по расследованиям в области культурных и научных сфер, имеет обширные связи в кругах творческой интеллигенции. Недавно женился на сотруднице АЖР Нонне Железняк, что во избежание семейственности и кумовства повлекло ее немедленное перемещение из отдела расследований в специальные корреспонденты. Семейная жизнь окончательно избавила Модестова от недостатков, приобретенных за годы службы в оркестре Мариинского театра и последовавшей затем работы в ресторанах. Из неизжитого остались мягкость, чрезмерная вежливость, близорукость и любовь к домашним животным».

Из служебной характеристики

— Кажется, Модестов, ты скоро станешь папой…

Отреагировать на заявление Нонны подобающим образом я не смог — дело было в конторе, и жарить рекламную рыбку на чудесном масле никак не выходило. Нежно приобняв супружницу, я попросту наслаждался маршем Мендельсона в исполнении внутреннего оркестра. Блаженство, правда, прерывала одна гаденькая мыслишка: «Как? Эта маленькая штучка не защитила нас обоих?»