Андрей Константинов - Дело о взбесившемся враче

— А мне менты сказали… — отводя глаза, произнес Обнорский.

— Ага, — усмехнулся Повзло, — а то ты ментовских начальников не знаешь!

Они, бывает, такого наговорят…

— Ладно, Максим, прости за наезд.

Я был не прав. — Обнорский встал и протянул руку. Поколебавшись, я пожал ее. — Ну все, конфликт замяли. Присаживайтесь, будем разбираться.

Через несколько минут, когда была восстановлена хронология событий — во сколько я пришел в Агентство, во сколько вышел, во сколько попал под поезд, где был после (я честно признался, что зашел в кафе), — Обнорский достал из сейфа дорогущий представительский коньяк и налил мне треть фужера. Я не стал изображать кокетничающую институтку и выпил коньяк залпом. После этого я попытался внятно и без эмоций рассказать о происшедшем на станции. У меня почти получилось.

— Насколько я могу понять, — осторожно сказал Повзло, — там действительно было много народу, и тебя могли столкнуть неспециально.

— Да какое там «неспециально», — передразнил я, — я же говорю: было два толчка! Сначала под колени, чтобы лишить равновесия, а потом в спину!

— А вот с одним моим знакомым была такая история, — встрял Скрипка. — Он два раза падал на рельсы перед электричкой и оба раза успевал откатиться. А потом всем говорил, что его хотели убить и сталкивали специально. Милиция заводила дело, но никого не могла найти. А в третий раз он упал прямо под колеса и откатиться уже не успел.

— Ты это к чему? — не понял Повзло.

— А к тому, что в последний раз рядом с ним вообще никого не было, — победно сообщил Скрипка, — ближайший человек стоял от упавшего метрах в трех!

— Ты что, — опять начал злиться я, — тоже думаешь, что я сам под поезд сиганул?

— Да ничего он не думает, — попытался успокоить меня шеф, — вот, лучше выпей еще.

Я хотел было гордо отказаться, но очень уж хороший был коньяк. После непродолжительной дискуссии на тему: кому на хрен надо было меня толкать, я вынужден был согласиться, что в последнее время особо горячих тем не расследовал. Раньше, конечно, было, но очень уж давно… В конце концов мы зашли в тупик.

— Ладно, подвел итог Обнорский, — сегодня мы уже все равно ничего придумать не сможем. Надо все тщательно проанализировать, собрать кое-какие материалы, поговорить с работниками метро…

— Да что они смогут сказать? — вскочил я, меня слегка пошатнуло.

— Максим, — мягко сказал шеф, — я тебя понимаю, но согласись, что лучше не пороть горячку. Сходи домой, поменяй штаны, они у тебя порваны, помойся… В общем, приди в себя. А завтра поговорим. Думаю, что и у нас уже кое-что будет. И, можешь мне поверить, своих людей я убивать не позволю. Ты мне веришь? — повысив голос, спросил шеф.

— Верю, — согласился я. Обнорский не раз уже доказывал, что за сотрудников Агентства может и горы свернуть.

— Вот и ладненько, — сказал шеф. — Судя по воплю в коридоре, стажерка Оксана уже вернулась с убийства, поэтому водитель пока свободен и отвезет тебя домой.

Возражать было бесполезно. В коридоре я еле отмахался от Зудинцева с Кашириным, попытавшихся затащить меня в кабинет расследователей для пристрастного допроса. Мне действительно очень хотелось попасть домой, отмокнуть в ванной, выпить крепкого кофе и привести мысли в порядок.

Часа через три я уже был в полном порядке и даже успел немного подремать. Налив себе чашку кофе (четвертую), я сел на кухне, закурил и задумался. Ничего путного в голову не приходило. Кроме того, ужасно хотелось холодного пива. А чего, интересно, еще может хотеться в такую жару? Но одному пить стремно, и я вспомнил про знакомого опера из Красногвардейского угрозыска. Недавно я от кого-то слышал, что он уже месяца три как перевелся в УВД метрополитена. Нового номера его телефона у меня не было, но это не проблема… Через час я уже разговаривал с Гаврилой (фамилия моего знакомого — Гаврилов, отсюда и прозвище, на которое тот нисколько не обижался).

В пять часов мы пили пиво в маленьком кафеюшнике у «Елизаровской». Цены здесь были очень даже доступные, а пиво не разбавляли. Мы пропустили по паре кружек, съели по салатику и горячему, закурили, и я подумал, что можно приступать к тому, ради чего повел Гаврилу в кафе.

— Ты представляешь, — небрежно сообщил я, — меня сегодня под поезд столкнули.

— Та-а-ак, — Гаврила даже пивом поперхнулся, — и как ты выбрался?

— Между рельс упал, поезд надо мной остановился.

— А ну-ка, давай подробно.

— Ты что-то знаешь? — у меня проснулся охотничий интерес.