Андрей Константинов - Дело о вражеском штабе

Феликс Авдотин, по прозвищу «Король Оранжевое лето», вышел «в люди» из трущоб андеграунда. В какой-то постперестроечный момент он понял, что из диссидентских разглагольствований можно извлечь весьма существенную выгоду, исчисляемую в рублях, а при условии особого усердия — и в долларах. А как только понял, незамедлительно распрощался с лохмотьями и нечесаным «хайром», возлюбил малиновый пиджак и яркий оранжевый галстук.

Любимыми словечками Авдотина, которыми он награждал все явления окружающей действительности, были «отстой» и «кал». Он был мастером провокаций — прямой кишкой политических актов северной столицы. И такого кандидата поддерживает мой муж! Зная характер Романа, я ничуть не сомневалась, что в случае успеха эти грязные политические игры затянут его по самое некуда. Как бы ни складывались наши отношения с мужем в последние годы, я была за многое благодарна ему и даже по-своему его любила.

И уж что греха таить, мне было жалко денег. Наших денег и всего, что с ними связано. Потому что я нисколько не сомневаюсь в том, что к числу эрогенных зон в первую очередь следует отнести бумажник. Значит, выбора у меня не оставалось, придется принимать предложение Обнорского.

— Это все? — спросил Андрей, устало посмотрев на Николая.

— Пока — да. — Повзло демонстративно посмотрел на часы. — Андрей, я пойду?

Дела…

— Да-да. Конечно.

Повзло ушел, а Андрей с нескрываемым интересом углубился в материалы папки, закурил еще одну сигарету.

— Андрей, — позвала я. — Андрей Викторович…

— Да?

— Это предложение, от Лепесткова… Оно еще в силе?

— Конечно. Вы согласны?

— Да. Согласна.

— Хорошо, — Обнорский захлопнул папку. — Завтра Коля отвезет вас на встречу с кандидатом.

Горностаева долго хохотала, когда я рассказала ей, что произошло в кабинете Обнорского.

— Чего тут смешного? — не поняла я.

— Обнорский тебя поймал, Мариша.

Поймал…

— Что значит — «поймал»? — я чуть-чуть обиделась.

— Они с Повзло специально тему про Агеева и Авдотина в твоем присутствии обсуждали. Обнорский знал, что ты заглотишь эту наживку. И ты послушно заглотила.

— А если это мой шанс? Может, мне удастся поставить Агеева на место?

Валя была единственным человеком в Агентстве, кроме Каширина, разумеется, которому я рассказала о пистолете.

Горностаева вдруг посерьезнела:

— Смотри не заиграйся. Помнишь, чем дело с Алавердыевым закончилось?

— Разумеется. Полным хеппи-эндом.

— А могло быть по-другому.

— Но ведь что было — то прошло. Правда?

— Как знать. — Валя включила компьютер, в базе которого хранились наши досье. — Давай лучше еще раз посмотрим, что у нас на Авдотина и Лепесткова есть.

Сергей Афанасьевич Лепестков назначил встречу на полдень. За пять минут до срока мы с Колей Повзло были уже на месте.

Предвыборный штаб генерального директора топливной компании «Клаксон»

Сергея Афанасьевича Лепесткова располагался на одной из центральных магистралей города — Московском проспекте.

Простор, евростандарт, полная компьютеризация и иллюминация. Сергей Афанасьевич мог себе это позволить. Как ни странно, знакомых лиц среди сотрудников штаба я не увидела. По кабинетам сновали какие-то плохо вымытые бесполые существа в лохмотьях «унисекс». Узнав, кто я и откуда, они сразу дали понять, что я имею счастье сотрудничать с командой самых крутых в нашем городе, а может быть, и в России пиарщиков. Я поверила на слово, почтительно склонила голову перед профи и занялась своей работой, которая состояла в составлении ежедневных мониторингов прессы и отслеживании предвыборных реляций конкурентов в городских СМИ.

Молодые люди на фоне евростандарта первое время работы в штабе резали глаз, но потом с ними стали происходить чудесные превращения. Превращения, как я потом заметила, происходили по мере поступления выплат от кандидата. Сколько им платил Лепестков, я не знала, поскольку сама работала безвозмездно, то есть даром. Деньги за использование знаний и опыта сотрудника Обнорского должны были поступить на счет Агентства. Судя по тому, как кардинально сменили свой прикид молодые профи, платили им неплохо. В кабинетах стало намного легче дышать, потому что сигареты «Прима» мальчики и девочки сменили на «Парламент». Впрочем, после того как мне на глаза попалась листовка с биографией кандидата, которую, пыхтя и отдуваясь, составляли сразу несколько юных гениев, я утратила к ним всякое почтение и интерес.