Андрей Константинов - Дело о вражеском штабе

— Да ну тебя!… — в сердцах выкрикнул я.

Михалыч не обратил внимания. Он вернулся к своим делам, которые я прервал необычно ранним появлением в отделе и громкой тирадой на жуткой смеси грузинского и русского, в основном матерного.

Зудинцев меня терпеливо выслушал.

И, как обычно, дал дельные советы.

Одним словом — опер, пусть и бывший.

Я натянул куртку, уже в дверях притормозил:

— Спасибо, Жора.

В ответ он только махнул рукой: спеши, мол, труба зовет.

Антонину Константиновну я застал дома. Похоже, она не расстроилась моему вторжению, а, наоборот, обрадовалась.

Я, жутко стесняясь, протянул ей коробку печенья, которую прикупил, пробегая мимо «Метрополя».

— Тут вот… Что-то вроде гостинца.

— Ты проходи, Зураб. Сейчас мы чайку выпьем. Или, может, водочки? — Видимо, меня удостоили самого высокого доверия. — У меня тут как раз бутылочка на травах настоялась. Все хвори наши болотные отгоняет.

— Нет, спасибо. До шести вечера не могу — служба.

— Начальник строгий? спросила тетя Нина. — Может, это и правильно.

Она набрала воды в чайник, зажгла газ.

— У меня, Зураб, радость.

— Какая?

— Сын из Москвы возвращается. Хотя не то чтобы возвращается. Его фирма здесь отделение открывает, а сына моего начальником в родном городе сажают. Он приезжал на днях. Да на следующий день, как мы познакомились.

— Здорово, — выдохнул я. Мне не терпелось задать вопросы, но мой шеф — Спозаранник — советовал сдерживаться. Не спешить. Что-то люди, если их, конечно, не торопить, и сами расскажут.

Чайник закипел. Тетя Нина поднялась, достала из сушилки две чашки. Тщательно заварила чай.

— Ко мне вчера соседка заходила.

Она этажом выше Кости Пирогова живет, аккурат наискосок. Жаловалась, что он совсем обезумел. Музыка и днем, и ночью. А как-то вечером она видела, что он из дома выходил. В пакетах пустые бутылки перезванивались. Совсем парень опустился. — Тетя Нина поставила передо мной чашку. — С травкой, для сердца полезно. Не пошаливает сердце-то?

— Есть немножко, — улыбнулся я.

Антонина Константиновна понимающе кивнула.

— Тетя Нина — можно я буду вас так называть? — вы в прошлый раз говорили, что Костя из-за Юры Сметанина сильно переживал…

— Похоже, до сих пор убивается. — Антонина Константиновна тяжело вздохнула. — Юрка в последнее время совсем… Как это? Крутой он стал. На машине шикарной ездил. У меня Валька до сих пор на отцовской «копейке», а Юрка на эдаком лимузине разъезжал.

— Лимузине? — с недоверием переспросил я.

— Знаешь, такая большая. На дверцах надписи: «Сенат».

(«Сенат»! — Снова «Сенат»!)

— И еще казино какое-то… — Тетя Нина на мгновение задумалась. — Нет, не помню. «Сенат» — точно, а вот казино… Извини, сынок. Не помню. Знаешь, как говорят: старость — не радость, молодость… Раньше «Евгения Онегина» наизусть знала. Поверишь ли?

— Конечно, верю.

— Теперь только «Мой дядя самых честных правил…» и остался.

— Антонина Константиновна, можно от вас позвонить?

— Работа?

— Именно, — я виновато улыбнулся.

— Это важно. Телефон в комнате, в гостиной.

— Спасибо.

«Гостиная» — самая большая в квартире комната — была прибрана с парадной тщательностью. Телефон, как генерал, разместился на высоком столике с одной-единственной ажурной ножкой.

— Охранная компания «Сенат», — бодро ответил мне девичий голос. Если судить только по нему, барышня — лет двадцати — обладала и другими прелестями.

— День добрый, — бодро отозвался я. — Можно ли Андрея Викторовича Саломатова услышать?

— Андрей Викторович очень занят, — решительно ответила секретарша.

— Я не хотел бы ему мешать, — вежливо, но с напором произнес я. — Только передайте ему, что Князь звонит. По срочному делу.

— Кто? — уже не так уверенно переспросила барышня.

— Князь, — медленно проговорил я.

— Минуту. — Девица включила мне музыку, вроде бы из игрушки-фильма «Братья Марио». Мелодию, надо сказать, довольно однообразную я слушал пару минут. Потом в телефонной трубке взорвался голос Андрюхи Саломатова:

— Князь! Бродяга, как ты? Давно не было слышно.

С Андреем, коренным питерцем, мы вместе закончили рязанское училище. Потом меня отправили к южным границам родины, а он попал в спецназ во Псков.

Встретились мы через пару лет, под Кабулом. Из армии он ушел на год раньше меня, еще капитаном. Сказал, что все обрыдло. Что он не хочет видеть, как все разваливается. С такими же, как он сам, парнями сколотил фирму. Поначалу занимался охраной грузов, потом инкассацией.