Андрей Константинов - Дело о вражеском штабе

Как сегодня стало известно корреспонденту Агентства, уже установлена личность погибшего. Это Юрий Сметанин, он работал в одной из охранных фирм Петербурга. Погибшего по остаткам одежды и часам опознала мать. (Виктор Восьмеренко, 10.20.)"

— Это все? — спросил я.

— Да. Обычный бытовой пожар. Курить вредно.

— Курить вредно, — пробормотал я.

Вернулся к столу Шаховского и снял трубку телефона.

— Соболина нет, Зурабик, — ответила Аня, жена Володи. Мне нравился ее мягкий голос. Он словно звал к чему-то высокому и далекому. — Он звонил час назад, сказал, что задерживается. Какая-то там тема по наркотикам.

— Спасибо, Анечка. Извини, что побеспокоил.

— Ничего страшного. — Мне показалось, Аня немного расстроилась оттого, что мы проговорили так мало. Я попытался представить, что она делает сейчас, после того как положила трубку.

Наверное, вздохнула, с тоской посмотрела на телефон, потом, проходя в комнату сына, — на входную дверь. У кровати сына улыбнулась, коснулась рукой светлых непокорных волос.

Проклятие! Нет женщины прекраснее, чем та, кто смотрит на свое дитя. Уж я-то знаю: у меня четверо детей от трех жен.

Я скинул сообщение Соболину на пейджер (Володя! Это Зураб! Позвони мне в Агентство!) и отправился в нашу комнату. Здесь было тихо и пусто. Выключенные компьютеры слепо пялились в полумрак. В столе у Зудинцева я отыскал нашу полулегальную пепельницу (Спозаранник не курил и не любил, когда курят другие). В столе Нонны Железняк мне удалось найти пакетик кофе с просроченной датой. Я немного поколебался и решил рискнуть. Кофе все-таки не консервы, может храниться и подольше.

Телефон зазвонил, когда я наливал воду в чашку. Мне ее предпоследняя — третья — жена подарила еще до того, как мы разошлись. Значит, между моим сообщением и ответным звонком Соболина прошло ровно столько времени, чтобы сходить и набрать из-под крана медленно текущей воды, поставить чайник. И еще малость, чтобы этот чайник нагрелся. Много что можно сделать за это время. Очень много. Например…

Я не спеша налил воду, с нарочитой аккуратностью поставил чайник. Телефон надрывался. Наконец я снял трубку:

— Слушаю.

— Князь, это Соболин. — Откуда-то издалека доносилась приятная, интимная музыка. Я почему-то представил, что Соболин звонит мне из какой-нибудь отделанной в восточном стиле спальни, а рядом с ним — не менее восточная красавица. — Что стряслось? Что за пожар?

— Пожар был…

— Не понял? — вскинулся Соболин.

— …почти месяц назад.

— Что за дурацкие шутки, Зураб? — Володя, похоже, обиделся.

— Помнишь, в начале февраля на Есенина на пожаре погиб парень-охранник?

— Конечно. У нас тогда совсем пусто было. После убийства Ратнера вообще все и вся затихли. Пришлось бытовой пожар на ленту новостей ставить. А что случилось?

— Может быть, и ничего. Володя, на убийство Ратнера не ты ездил?

— Было дело.

— Ты не помнишь, вроде бы дня за три до убийства… По заявлению госпожи Ратнер никого не задерживали?

— Мать твою! — рявкнул Володя. — Точно! Я-то думаю, фамилия знакомая. Именно — Юрий Сметании!

— Это задержание тоже ты отрабатывал?

— На него Витя Шаховский ездил. Меня тогда Обнорский в Выборг посылал. Связи с местными органами налаживать.

Я обреченно вздохнул:

— Какой у Шаха пейджер?

Похоже, только одной порцией кофе не отделаешься.

Убийство Игоря Ратнера — коммерческого директора пивзавода «Нерпа» — открыло новый год. Как тогда, на следующее утро после убийства, мрачно пошутил Коля Повзло: «С открытием сезона… охоты».

Убийца действовал дерзко, но наверняка.

Ратнер с женой, детьми и матерью жил на третьем этаже престижного доходного дома на Вознесенском проспекте. Окна его кухни — единственные — выходили во двор-колодец.

Стрелок знал, что если финансист дома, то около полуночи обязательно выходит на кухню — перехватить что-нибудь.

Убийца выбрал место: черная лестница через двор от подъезда Ратнера, окно между четвертым и пятым этажами.

Отсюда кухня в квартире финансиста просматривалась как на ладони.

Поздно вечером в воскресенье, 23 января, во дворе-колодце прогремели выстрелы. Хотя «прогремели» — громко сказано: никто выстрелов не слышал.

Игорь Ратнер умер на месте.

Его жена Полина, прежде, чем свалиться в обморок, вызвала «скорую» и милицию.

Расследование взяли под особый контроль.

И так далее.

А вот за три или четыре дня до убийства Ратнера…