Василий Веденеев - Рэкет по-московски

— Помню, когда «Экстру» за четыре двенадцать выпустили, остряки расшифровывали ее название так: «Эх, как стало трудно русскому алкоголику», — глуховатым голосом рассказывал кто-то, стоявший сзади. — А до нее «коленвал» был, за три шестьдесят две, а до этого за два рэ восемьдесят семь коп.

— Еще царя Гороха вспомните, — насмешливо оборвал воспоминания другой, уверенный голос.

Ироническая интонация показалась Юрке знакомой, он обернулся: недалеко от него стоял высокий лысоватый мужчина с пузатым портфелем крокодиловой кожи в руках.

— Фомин? Юра? — прищурился тот.

— Александр Михайлович? — неуверенно протянул Юрка.

— Узнал-таки, — заулыбался Шаулов. — А я думаю: ты или нет? Возмужал, возмужал… Не ожидал тебя встретить здесь.

Юрка стыдливо отвел глаза. Александр Михайлович вел у них в школе физику в восьмом и девятом классах. По давнему обычаю, бытующему почти во всех школах, учителям дают прозвища. Было оно и у Александра Михайловича — Сакура.

— Хорошо, что встретились, — как ни в чем не бывало продолжил Александр Михайлович. — Возьмешь мне пару пузырьков? — он вынул три десятки и протянул Юрке.

— Чего брать? — все еще немного смущаясь, спросил тот.

— Водки, конечно… Надо заскочить к приятелю, а с пустыми руками в приличный дом неудобно. Да ты чего? — засмеялся Александр Михайлович. — Мы же не в школе. Встретились-разошлись! Лады?

Сакура отошел в сторонку, ожидая, пока подойдет черед Фомина войти в пропахшую вином и прогорклым пивом сумрачную тесноту магазина.

Когда Юрка вышел, неловко прижимая к груди бутылки, Александр Михайлович уже стоял у дверей. Убирая «Пшеничную» в объемистый портфель, он спросил:

— Домой сейчас?

— Больше некуда. Мать схоронил. Один остался, — не скрыл горя Юрка. И удивился, увидев, как болезненно поползло лицо Александра Михайловича, скривившись в плаксивой гримасе.

— Как же это… Да как же ты… Подожди! На, держи, — Сакура сунул Фомину портфель и нырнул в двери магазина, отмахнувшись от недовольно загудевшей очереди. Вернулся с бутылкой коньяка в руках.

— Помянуть надо, — веско сказал он. — Закусить найдется?

— Осталось с поминок.

— Недавно, значит? — полуутвердительно спросил Сакура, шагая рядом с Юркой к его дому. — Да, брат, дела.

Придя в квартиру, Александр Михайлович сноровисто сервировал стол на кухне, открыл бутылку, взял у Юрки из рук две рюмки и попросил дать еще одну, третью. Налил, поставил на край стола и прикрыл тоненьким кусочком черного хлеба.

— Так полагается, обычай, — объяснил он.

Выпили не чокаясь. Молча пожевали шпроты и колбасу. Выпили по второй под негромкий тост Сакуры: «Пусть земля ей будет пухом».

— Я только из армии пришел, — неожиданно для самого себя начал рассказывать Юрка. — А тут такое. Сестра улетела уже. Как будто не могла побыть еще день…

И словно прорвало — вся томившая его горечь невысказанных обид на сестру, отца, на собственную несчастную судьбу изливалась на Александра Михайловича. Тот слушал не перебивая, курил, крепко зажав в длинных пальцах сигарету. Крякнул, когда Юрка, выговорившись, замолк.

— М-да… И у меня, брат, дела по-разному крутились. Из школы давно уволили — интриги…

— Да что вы? Мне всегда казалось…

— Э-э! — махнул рукой совершенно не захмелевший Сакура. — Это только казалось. Откуда тебе знать, что творилось за дверями учительской? Там для вас была терра инкогнита. А я нахлебался во как! — он провел ребром ладони по горлу. — Зарплата — мизер, единственное, что держало, — свободное время. Время — деньги! Мы стремимся получить время, чтобы делать деньги, а делать деньги надо, чтобы иметь свободное время. Шут с ним! Устроился, зарабатываю прилично, и время есть. Ну, а ты как дальше думаешь? Специальность получил?

— Специальность… — фыркнул Юрка. — Свинопас! В подсобном хозяйстве части два года околачивался.

— Да? — удивился Сакура. — Я думал, ты в спортбате служил. Вроде ты спортом занимался? Дзюдо или самбо, кажется?

— Было и дзюдо, но больше легкой атлетикой. Мослы прилично качать надо было, я ведь молот метал.

Юрка немного успокоился, почувствовал себя в обществе бывшего учителя свободнее. Тем более тот никак не подчеркивал какой-либо разницы между ними — ни в положении, ни в годах. Дела у Сакуры, видно, действительно идут неплохо — прикуривает «Мальборо» от импортной зажигалки, костюмчик на две с половиной сотни, японские часы.

— Мослы — это хорошо… — протянул Александр Михайлович. — А заняться чем все-таки думаешь?