Энн Грэнджер - Тени убийства

Алан снова взял журнал.

— С другой стороны, возможно, Кора пристрастилась к опию, упала под действием наркотика, вскочив с постели, сбила лампу и загорелась. В конце концов к такому выводу пришли присяжные. Уильяма оправдали. Можно сказать, что его надо было повесить. В долгосрочной перспективе это спасло бы от многих неприятностей. Но ведь нельзя отправлять человека на виселицу только ради того, чтобы избавиться от неприятностей в будущем, правда?

— Пожалуй.

— «Пожалуй»? — с усмешкой переспросил Алан.

— Ты меня понимаешь. — Мередит постучала пальцем по крышке коробки. — Это стоит прочесть хотя бы ради записей репортера. Некий Стэнли Хакстейбл. — Она улыбнулась. — Тут своя тайна. — И объяснила, видя удивленно поднятые брови: — На одной странице он нарисовал женщину в глубоком трауре и написал внизу: «Если ты живешь в Бамфорде, я найду тебя». Как это объяснить? С судебным процессом явно не связано.

— Может, он влюбился? — предположил Маркби, снова закрывшись журналом. — Люди влюбляются даже в более неподходящих местах, чем зал суда. Во время процессов эмоции разгораются. Возможно, Хакстейбл увлекся.

Мередит помолчала, а потом сказала:

— Послушай…

Алан опустил журнал и опасливо посмотрел на нее, сидевшую с коробкой на коленях, непривычно взволнованную.

— Я тут подумала и решила, что мне лучше на время вернуться к себе на Стейшн-Роуд.

— А… — глухо выдавил он. — Понятно.

— Нет, — быстро возразила она. — Я вовсе не отказываюсь от покупки общего дома. Просто здесь жить нельзя, поскольку это твой дом, и в коттедже нельзя, потому что он мой. Здесь я себя чувствую как в гостях. И ты у меня тоже. Мы решили искать дом на двоих и найдем. Когда найдем, переедем, и он будет наш — не твой и не мой. Начнем с чистого листа. Я выставлю коттедж на продажу — вдруг отыщется покупатель. Если не отыщется, возможно, опять передумаю. То есть если мы до тех пор общий дом не купим.

— Я думал, — сказал Алан, — ты не хочешь возвращаться на Стейшн-Роуд из-за вандальского разгрома.

— Да. А теперь, после того, как там жили Минкин и Хейес, смотрю на дело иначе. Они как бы послужили буфером, отгородившим меня от случившегося. Я не спрашиваю, возражаешь ли ты, — вижу, что возражаешь. Но просто… я здесь не чувствую себя свободной.

— Здесь в доме или здесь со мной? — Тон Алана стал сердитым.

— Не хочу ссориться. Просто поторопимся с приобретением нового дома.

— Я уже сыт по горло, черт побери! — неожиданно выпалил он. — Почему бы нам просто не пожениться?

— Хорошо, как только найдем дом, поженимся. — Мередит даже не поняла, как это слетело с языка.

Алан подался вперед:

— Что?.. Повтори.

Мередит прокашлялась.

— Когда найдем дом, где можно жить вместе, я выйду за тебя замуж.

— Есть! — воскликнул он. — Ловлю тебя на слове!

«Бамфорд газетт», 1890

«Оправдание судом Уильяма Прайса Оукли, обвинявшегося в убийстве жены, было встречено весьма бурно. Самого оправданного и присяжных пришлось выводить в боковую дверь, чтобы избежать разгневанной толпы. Люди начали собираться заранее, ожидая вердикта „виновен“. Не услышав желаемого, они пришли в неистовство. При виде отъезжавшего от здания суда закрытого кеба разнесся слух, что в кебе сидит Уильям Оукли. Несколько крепких парней принялись забрасывать экипаж булыжниками, выворачивая камни из мостовой. Только когда выяснилось, что там находится главная свидетельница обвинения миссис Марта Баттон, ему дали проехать. Крупными силами полиции был наведен порядок, произведены аресты. В конце концов толпу убедили, что Уильяма Оукли увели судебные приставы и добраться до него невозможно. Тогда люди разошлись. Понятно, что некоторым участникам событий будет предъявлено обвинение в драке в общественном месте».

Суд вынес вердикт утром. В начале дня Стэнли Хакстейбл вернулся в Бамфорд, сдал последний репортаж о процессе Оукли в редакцию и теперь направлялся домой с редкостной перспективой свободного времени.

Он едва не попал в бушующую толпу, с него слетела шляпа, сбитая, как оказалось, обломком кирпича. Угоди кирпич на полдюйма ниже, Стэнли грозила бы верная смерть.

Что ж, таковы превратности репортерской жизни. Могут сбить с ног, а могут вознести. Стэнли молча насвистывал, шагая по улице, размышляя, как потратить неожиданный перерыв в работе. Только он решил угоститься где-нибудь приличным ужином, как свист на его губах замер, он сдвинул котелок на затылок и пробормотал: