Леонид Перов - Похитители автомобилей. Записки следователя

Куда ехать, я не раздумывала. Есть у меня тетка в Средней Азии, с Отечественной войны там осталась. Вот к ней и решила махнуть. Еду в поезде, и все мне кажется, что пассажиры на меня внимание обращают, будто догадываются. Со страху ни есть, ни пить не могла. На одной станции решила книжку купить, чтобы время незаметней шло. Я до этого книг мало читала, все как-то некогда было. Схватила первую попавшуюся — и назад в вагон. Надо же было так случиться, чтобы книжка та о шпионах и жуликах оказалась. Тут только я и узнала, как преступников ловят. Прочла я в книжке, что в первую очередь всех родственников проверяют. Мне казалось, что никто не догадается, куда я уехала. А тут сомнения взяли: вдруг меня там уже ожидают? Деваться-то некуда.

Вышла я на первой станции и поехала обратно. С того времени и начала бродить по белу свету. Только где-нибудь на работу устроюсь, а у меня паспорт требуют. Я все выдумывала истории разные жалостливые. Но надолго этого не хватало. Месяца два-три подержат, а там и расставаться пора.

Что я с тех пор пережила, вам не понять. Издергалась, нервная стала какая-то. Увижу, идет мне навстречу работник милиции в форме, так и кажется, что меня арестовывать. До того дошло, что начали по ночам кошмары сниться... Будто иду по улице, навстречу милиционер. Хочу его обойти, а он становится все больше и больше, всю улицу занимает. Околыш красный, как огонь, горит, а он смеется: «Ну что, сбежала от нас, Жанна Васильевна? От нас не убежишь!» Да как захохочет. Дома, стены рушатся, а кирпичи на меня падают. Закричу диким голосом и проснусь вся в холодном поту. А потом всю ночь от страха заснуть не могу.

И так меня эти кошмары измучили, что попала я в психиатрическую больницу. Теперь даже вспоминать стыдно. А тогда рада была. Здесь-то уж, думаю, не найдут. Успокоилась я, пропали страхи, и меня выписали. Выздоровели вы, говорят. А где там выздоровела. Только вышла из больницы — все снова началось. Увижу милиционера и давай бежать, глаза страшные станут, бегу, не знаю куда. Люди внимание обращать стали.

Успокоюсь, приду в себя и думаю: «Нельзя так. Сама себя выдать могу». Пришла мне в голову одна мысль. Да такая, что лучше бы она и не приходила никогда.

Продала я вещички, какие были, собрала денег, купила ружье охотничье, патронов, одежду теплую и ушла в тайгу...

Трудно человеку одному в тайге. До этого случая я и ружья в руках никогда не держала. А тут все самой пришлось делать. Начну рубить, а топор тяжелый — руки опускаются. Брошу все и плачу. Наплачусь и снова работать. Сделала шалаш — обрадовалась. Есть теперь где в непогоду спрятаться. Вскорости и первый дождь пошел. Как ударил проливной, на целые сутки. Шалаш мой через час протекать стал. А потом побежали с веток ручейки, словно душ. Промокла я насквозь, только о себе не думала. Мне бы продукты спасти, чтобы сухими остались. Впереди ведь целый год, а денег у меня ни копейки, все потратила.

Упала я прямо на мешок с продуктами и плачу, бога прошу, чтобы сжалился, чтобы дождь прекратил. Я и раньше в бога не верила, а тут совсем изверилась. Уж как я его просила! Если бы был господь бог, он бы меня пожалел. Только не услышал он меня.

Простудилась я во время дождя. Подняться сил не было, так и пролежала в шалаше три дня, вся мокрая. Как огнем вся пылала, а позвать некого, и помочь некому. Как выжила, сама не знаю. Видно, жить очень хотелось.

Так началась моя жизнь в тайге. Правда, и жизнью это назвать нельзя. Так, существование. Научилась я охотиться, понемножку и мясо появляться стало. Шалаш шкурками выложила, теплее стало.

Только вот с зубами у меня плохо было. Луку, чесноку мало взяла, овощей не догадалась хоть сушеных взять. Ягоды дикие ела. Один раз чуть не отравилась.

Потом пушнину собирать стала. Раз в год в селенье появлялась. Сдавала шкурки, покупала порох, дробь, соль, муку и снова в лес. На человека перестала походить. В бане настоящей семь лет не была, пока в тюрьму не попала. От дыма глаза слезиться стали. А может быть, и не от дыма...

Тоска меня брала. Как наступит вечер зимний, разгуляется метель, сидишь одна в шалаше, слова сказать некому. Все уж думано, передумано. А мысли все лезут и лезут...

Где-то люди сейчас за столом сидят, чай пьют. Или нет — в кино пошли, в театр. А сколько ты, Жанна, раз в театре была? Два раза. Это за всю-то жизнь!

Сколько раз убеждала себя добровольно явиться. Уже все решу, в райцентр приеду, к милиции подойду, а увижу человека в форме — бегу, куда глаза глядят. Только в тайге и прихожу в себя.