Виталий Акимов - Преступления инженера Зоркина

Но вот, наконец, поступило сообщение из города-спутника Янгигуля. Замечены двое молодых людей, одного из которых зовут Василием. Ведут себя разнузданно, часто меняют дорогие костюмы. В Манкент выезжают не на автобусе, а на такси, причем, платят за оба конца. По всему видно, что в деньгах не нуждаются: чуть ли не ежедневно посещают рестораны, просиживают в них подолгу, а когда расплачиваются, то одаривают крупными купюрами официантов и музыкантов.

Через день подполковник получил словесные портреты обоих. Сердце его дрогнуло от предчувствия: магазинные кражи — дело рук Василия Зоркина.

Зоркина выдавал метод, техника исполнения дела. И в прошлый раз, когда он обворовывал квартиры в Кумыре, и сейчас, во время грабежа магазина, преступник действовал в перчатках, а ноги обвертывал тряпьем. Выдавленное окно и пролом в потолке опять-таки суть одного и того же метода. Все вроде бы верно, но ведь это только предположение, домысел, а не бесспорное доказательство или веская улика, на основании которых можно арестовать преступника.

Сергей Георгиевич разработал оперативное задание... С этой минуты Василий Иванович Зоркин и его напарник Николай Петрович Дубенко (а это был он: Чернов вспомнил фамилию «ширмача», что сидел в КПЗ в Кумыре в одно время с Зоркиным) попали под неослабное наблюдение сотрудников уголовного розыска.

Освободившись, Николай Дубенко приехал в Янгигуль и пустил здесь глубокие корни. В колонии, помня наставление Зоркина, он, правда кое-как, но все же закончил девять классов, в Янгигуле поступил в вечернюю школу, в десятый класс. Устроился на работу слесарем-сантехником в строительно-монтажное управление. Снял квартиру у старика-бобыля на окраине города и зажил чисто по-холостяцки, питаясь дома от случая к случаю, приходя туда лишь переночевать, и рано утром, буркнув хозяину: «Доброе утро!», ополоснув лицо ледяной водой, уходил на работу.

Старичок, Иван Назарович Колосов, был доволен жильцом: платит за квартиру аккуратно, пьет мало, учебой интересуется. «С перспективой, парень!» — заключал не раз старик, беседуя с соседом пенсионером, вечно копающимся у себя в огороде.

— О двоюродном брате тоскует, — дополнял Иван Назарович: — Брат у него геолог, в России живет. Письма пишет, обещает приехать, в Манкенте хочет работать.

Брат приехал через год с небольшим после того, как Дубенко поселился в Янгигуле. Стоял холодный и сырой февраль, шел дождь вперемежку с мокрым снегом. Колосов открыл калитку и, погладив сухой ладошкой обросшие седой щетиной щеки, пригласил гостя в дом. Гость, молодой статный мужчина в добротном пальто, замшевой шляпе, с объемистым чемоданом, вошел в комнату, шумно и радостно вздохнув.

— Николай на работе? Скоро придет? — спросил он хозяина, сняв пальто и шляпу, повесил их на вешалку, а чемодан положил на стол, быстрыми скользящими движениями пальцев нажал на замки.

Гость с ловкостью фокусника извлек из чемодана большую бутылку кубинского рома, консервы с красивой этикеткой.

— Ну, что, папаша, организуем! — сказал он, весело скалясь и хитро подмигивая размякшему, довольному старику.

«Брательник что надо, — подумал Иван Назарович. — Сразу видно, инженер! Интеллигентный. Собой красивый, щедрый...

Выпили по рюмке, закусили консервированной кефалью и солеными помидорами, приготовления Колосова. Гость похвалил соленья, издав полными красивыми губами чмокающий звук. Налил хозяину вторую рюмку, а свою оставил пустой. Колосов, уже захмелев, затряс головой, спросил: «А себе, Василий... Как тебя по батюшке, запамятовал?»

— Вообще-то Иванович, но для вас, папаша, просто Вася Зоркин, братишка Колькин.

— Знаю! Догадался сразу, как только дверь открыл. Николай о тебе рассказывал... Гордится тобой. Говорит, увидишь, Назарыч, какой у меня брат: красивый, умный с высшим образованием. Приедет, вместе жить будем... Ты давай, Вася, наливай себе.

— Не могу, Назарыч, почки больные. Вторую выпью, когда Коля придет, за встречу!

Дубенко, увидя Зоркина, бросился в его объятия. Вконец захмелевший Назарыч, пустившийся в длинные воспоминания о своем участии в героическом прошлом по ликвидации басмаческих банд, одобрительно и восторженно закивал, поблескивая пьяными глазками:

— Правильно, ребятки! Молодцы, братишки, что такую любовь к друг другу имеете.

Скоро старик совсем осовел, забормотал что-то несвязное и сонно ударялся головой в стол. Дубенко, приподняв Колосова, перетащил его в другую комнату, уложил на кровать. Вернувшись к Зоркину, весело сказал: