Виталий Акимов - Преступления инженера Зоркина

— «Инженер» Зоркин! Интересно, о чем он пишет?

На тонких, резко очерченных губах подполковника появилась задумчивая улыбка и тотчас погасла. Он вскрыл конверт, положил перед собой густо исписанные размашистым почерком листки. Читал не торопясь.

«Здравствуйте, Сергей Георгиевич!

Заранее прошу извинить за то, что отрываю от важных дел. Но мне очень хотелось написать вам и получить ответ. Надеюсь, что выполните мою просьбу.

Я часто вспоминаю нашу встречу, последнюю. Правда, обстановка, в которой происходила эта встреча, для меня была неприятной. Но что поделаешь, ведь при других обстоятельствах беседа была бы не столь содержательной и никогда не возникло бы между нами той душевной близости, симпатии и понимания.

— Мы — люди разного склада. Вы стоите у власти и вам вменено в обязанность очищать общество от преступных элементов. Я — один из тех, о которых говорят: вор-рецидивист, морально падший человек. Дорога, по которой я не шел, а скользил все 36 лет своей жизни, подвела меня. Я поскользнулся и упал, вернее сел, и довольно прочно — на 15 лет строгого режима.

Прежде я как-то не задумывался над тем, что ждет меня впереди. Жил одним днем, воровал, бражничал, отсиживал положенный срок и снова брался за старое. А теперь, то ли годы уже не те, то ли потому, что мысленно проследил я всю свою прежнюю жизнь, защемило сердце от тоски, заболела душа большой болью.

Знаю, я сам виноват в том, что искалечил свою судьбу. Понял, что за каждый украденный полтинник приходится расплачиваться рублем: то есть дни грабежа оборачиваются годами тюрьмы. И все же немало способствовали тому косвенные причины.

Я, наверное, не скажу ничего нового, стараясь выгородить себя как человека, в душе которого еще сохранилось несколько незамаранных пятен. Но ведь человек не рождается преступником, это всем известно. Он становится им под влиянием обстоятельств. И когда приходит время понести расплату, когда преступник отсиживает положенный ему срок, он почти всегда задается целью: по выходе на свободу начать честную жизнь. Я не покривлю душой, если скажу, что удается честная жизнь в основном тому, кого встречают на свободе душевно, идут навстречу его скромным желаниям: прописаться, устроиться на работу, попасть в хороший коллектив, где тебя не упрекнут за прошлое, поддержат словом и делом.

Но не всегда так выходит. Обращается бывший заключенный в одно место, в другое, в третье, везде один ответ: «Сначала — пропишитесь, а потом будем о работе говорить». А когда о прописке хлопочет, слышит обратное: «Вначале на работу устройтесь, потом приходите». И вот тут снова мысли о воровской жизни приходят. Человеку не верят, его за нос водят, а он бесится, кулаки от злости сжимает, думает: «Ну что же, если пропащим считаете, так я по этой дороге и дальше пойду!»

Знаю, вы, когда эти строчки будете читать, усмехнетесь: вот ведь моралист какой, о других заботится, а у самого жила тонка оказалась. Правильно, тонка, а откуда у такого, как я, она должна быть прочной и добротной? Походишь вот так неделю-другую, а то и месяц, ни двора ни кола нет, поневоле взвоешь, да и прихватишь, что плохо лежит. А там снова тюрьма, снова думы о свободе, надежда на то, что теперь все устроится, будет по-хорошему.

Я почему это пишу. Не разжалобить хочу, не оправдать себя и других, а попросить — дайте наказ своим подчиненным чуть-чуть с вниманием к таким, как я относиться. Ведь не секрет, что есть среди работников милиции сухари порядочные, а кадровики на предприятиях им подражать стараются. Ведь люди мы, и думы у нас хорошие есть, и жить нам хочется по-человечески, как все живут. В нас эти мысли под спудом спрятаны, грязным песком сверху закрыты, но если песок очистить окалину снять, глядишь, из подонка настоящий человечина получится!

Чувствую, разговорился не в меру, но все же доволен: что думаю, высказал. Для себя я решил, сколько сидеть не придется, освобожусь — по широкой дороге пойду. Пусть лучше поздно, чем никогда! Вам, Сергей Георгиевич, спасибо! За правду, за откровенность, за то, что помогли мне понять: ни один мой шаг, ни одно преступное действие не ускользнули от внимания оперативных работников. Дешевая бравада: «Раз на свободу вышел, то погуляю от души», боком оборачивается. Ни днем, ни ночью себя спокойным не чувствуешь. Живешь, словно волк, зная, что не сегодня-завтра на тебя облава будет. Дорогое оно, воровское счастье, цена ему — издерганная, затравленная жизнь.