Владимир Шитов - Собор без крестов

— Парень в такой среде рос, что учить его где и как себя вести, держать рот за зубами не надо, — сообщил Борода Лапе. — Виктор как-то заикался мне, что не мешало бы парню передать свои знания, но, как всегда, у него на это дело не хватило времени.

Выслушав Бороду, Лапа, выкурив сигарету, задумчиво произнес:

— Если вы с Лесником уже насытились, то почему же ему и не передать свои знания?

— Я тоже так думаю. Вот почему сейчас и советуюсь с тобой в отношении его, — наконец-то признался Борода, давая понять Лапе, что приехал к нему не только отдыхать, но и решить насущные проблемы.

— Своих внуков ты не думаешь обучить нашему ремеслу? — улыбнувшись, пошутил Лапа.

— На их век, век их детей наших бабок хватит, так зачем нам рисковать и подвергать детей опасности? — резонно возразил Борода, не склонный шутить на такую тему.

— Я думаю, племянник Виктора так не рассуждает? — поинтересовался Лапа.

— Ему выбирать не приходится. Парень любит одеваться в импорт, а где у матери на такие покупки бабки, если живет с алкашом и хулиганом? Поэтому парню ловить нечего и надо рисковать, тем более что имеет к этому охоту.

— Разве он знает, что его дядя — медвежатник?

— Шила в мешке не утаишь. Его мать, сестра Виктора, живет в доме, который купил и подарил ей брат. Она и посвятила своего сыночка.

— Мне-то что. Моя хата с краю, но нежелательно подвергать Виктора опасности из-за родича.

— Ты думаешь, я за него не пекусь, а хочу, чтобы дочка жила одна, без мужа? — заметил Борода с обидой в голосе.

— Не то шпрехаешь, кореш. Я только предостерегаю и предупреждаю, так как Виктор для меня больше, чем родня, — напомнил ему Лапа, — чтобы потом у нас с тобой разговора не было на эту тему и не пришлось охать и ахать.

Борода, налив Лапе и себе виноградного вина, чокнувшись своим фужером о фужер Лапы, молча выпил.

Проследив, как Лапа опорожнил свой фужер, Борода после долгого молчания, обняв Лапу за плечи, что делал впервые за долгие годы своего знакомства с ним, проникновенно произнес:

— Мы с тобой жили его заботами и, наверное, с ними умрем.

Такой подход Бороды к его ученику вполне устраивал Лапу, а поэтому, тоже обняв Бороду, кивая головой, произнес:

— И никуда нам от этого не деться.

— А я и не хочу жить без таких хлопот, — храбро бросил свое заявление Лапе Борода.

— Да и я тоже такого мнения, — признался Лапа, не спеша пощипывая гроздь винограда, выбирая самые крупные ягоды и бросая их себе в рот.

— Послушай, Остап Харитонович, а почему бы тебе не поехать в гости к своему корешу Молоху в Америку?

Перед смертью посмотришь, как живут богатые люди, как они проводят свое свободное время? — встрепенувшись, поинтересовался у Лапы Борода.

— Ты думаешь, что я против такого турне? Отнюдь, я жду официального приглашения от Молоха, которого пока не получил.

— Я скажу Виктору, чтобы он там пошурудил Молоха и напомнил ему о тебе.

— Молох и без вашего напоминания помнит обо мне, но он — очень осторожная устрица. Если он приглашения пока не шлет, то, по-видимому, на то есть причина, и он осторожничает…

Они еще долго беседовали между собой, не торопясь идти спать, так как знали, что завтра им не надо будет спешить на работу, рано вставать, а будут они спать столько, сколько пожелают, после все равно останется много свободного времени и опять придется думать, куда его девать.

Золтан Кройнер, находясь в своем служебном кабинете, сидя в глубоком кресле, углубившись в размышления, анализируя проделанную работу по находящимся у него в производстве уголовным делам, был недоволен результатами своей работы. Являясь практиком с солидным стажем работы, он был вынужден констатировать, что по факту ограбления миссис Кэрол преступление осталось нераскрытым и ближайшей перспективы на его раскрытие не предвидится. Миссис Кэрол была богатой миллионершей, лишившейся в результате преступления всех своих драгоценностей. С таким фактом она не могла смириться. Она давила на его начальство, требовала не только того, чтобы инспектор ФБР Золтан Кройнер работал по раскрытию интересующего ее преступления, но чтобы был виден результат его работы, чтобы драгоценности были возвращены ей. Фактический результат был противоположный ее желанию, а поэтому ни о каком продвижении по службе на ближайшие месяцы ему нечего было и рассчитывать, тогда как уже четыре года он работает в занимаемой должности и по всем основаниям его время для служебного роста пришло. Его коллега Роберт Штейн, пришедший позже его в отдел, уже стал старшим инспектором, тогда как по стажу работы в отделе это звание должно быть присвоено ему.