Леонид Матюхин - Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо

- Я отказываюсь разговаривать с Вами! Кто дал Вам право лезть ко мне в рюкзак?! Я протестую! - пытаясь сообразить, что бы все это могло означать, возмутился я и тут же непоследовательно продолжил: - Это явное недоразумение. Вы меня с кем-то путаете. Это точно. Не за того принимаете... Могу я в конце концов узнать, на каком основании вы роетесь в моих вещах? Да и кто вы вообще такие?

- А ты, однако, наглец! - процедил лейтенант и неожиданно залепил мне сильнейшую пощечину.

Если бы не вторая оплеуха, которой весьма своевременно наградил меня с другой стороны старшина, я бы наверняка свалился.

- Держись, шпионская морда! - почти весело посоветовал он. - И не серди товарища лейтенанта. Он у нас хоть человек и культурный, но тоже власть над собой потерять может. Вот тогда-то тебе дело со мной иметь придется. А уж я с тобой душу отведу! Потешусь всласть... У меня все вскорости петь начинают. Все чирикают... Даже глухонемые. Так что лучше вспоминай, падаль, где парашюты зарыли и куда остальные подевались.

Несмотря на то, что мой мозг отказывался понимать происходящее, я уловил-таки упоминание о парашютах и обращение "шпионская морда". Да-а, действительно, ситуация складывалась - не позавидуешь...

- Так вы меня приняли за шпиона? Что за дичь! Какой я вам шпион! Мы приехали сюда с приятелем из Москвы. Да вот, посмотрите хоть мой паспорт!

Я сунул руку в карман - документов там не оказалось. Да и откуда им было там взяться, когда ещё вчера днем перед предполагаемой поездкой на автобусе я попросил Равшана забрать у меня все документы.

- Документы у Равшана, - упавшим голосом объявил я. - Он где-то здесь. Он должен быть где-то здесь.

- Кто такой этот Равшан? - тут же вновь подключился к допросу лейтенант, придвигая к столу ящик и усаживаясь на него. - Старший?

- Старший? Какой старший! Что за бред! Я же говорю вам, мы приехали сюда на отдых!

- Тебе сколько лет? - неожиданно поинтересовался лейтенант.

- Мне? Тридцать четыре. А что?

- Да ты сам-то хоть понимаешь, что чушь мелешь? - усмехнулся лейтенант. - Идет война. Всеобщая мобилизация. Люди работают сутками. А он - на отдых с приятелем! Ты что, за круглых идиотов нас, что ли, принимаешь? Или сам дурочку играешь? А может - просто издеваешься над нами?...

У меня перехватило дух.

- То есть как это - война? С кем? Неужели - Америка? Я... Мы ничего не знали. Еще вчера все было спокойно...

- Вчера спокойно? Это ты мне говоришь? Человеку, который воюет уже который год? И ты хочешь оказать, что только сегодня услышал о войне?.. Ты что вылупился, Фриц?

А я глядел на него, не в силах понять - кто из нас сумасшедший. Я ущипнул себя - больно. Нет, это определенно не сон. Так неужели эти люди скрываются здесь со времен войны и не знают об её окончании? Но это же абсурд! Этого просто не может быть!

- Вы что... Вы и правда не знаете, что война с Германией давно уже закончилась? Что мы победили?

- Они победили... - передразнил старшина. - Тоже мне, победители нашлись! Чего Вы с ним возитесь, товарищ лейтенант?! Да он же просто издевается над нами, сучий потрох! Отдайте его мне. Я его мигом в чувство приведу.

- Погоди, не спеши. Что-то все они - и этот, и те, которых мы прежде вылавливали - как сговорились: "Закончилась война. Закончилась". Не могут же они все, как один, нас за идиотов держать. - И, обращаясь уже ко мне, лейтенант спросил: - И когда же она, по-твоему, закончилась? - Девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года - охотно поделился я своими познаниями.

- А какой, по-твоему, сейчас год на дворе? - глядя на меня со странным интересом, проложил лейтенант.

Тысяча девятьсот семьдесят третий, конечно.

- Нет, вы только на него поглядите! - снова взорвался старшина, - Как он, падла, жить спешит! Считай, на тридцать годков вперёд заглядывает... Да я ж тебя, гнида, ещё сегодня в расход пущу. Своими собственными руками жизнь твою поганую завершу! Понял? И это - чтобы н а ш у победу приблизить!

- Не горячись, Серафим, - постучал по столу рукой лейтенант. - Не горячись. Отведи-ка его пока лучше в "четвертую". Пусть он там немного покумекает. Может, и поумнеет. А мы с ним попозже поговорим.

Серафим! Я внимательно посмотрел па старшину: круглое добродушное лицо, светлые до прозрачности глаза, крупный рот с мясистыми губами. Неужели это он??! Неужели это наш Серафим? Как его - Серафим Михалыч? Истопник из котельной нашего института, к которому мы сбегали с лекций в подвал в начале шестидесятых, дабы раздавить бутылочку и пообщаться в непринуждённой обстановке? Серафим трезвый, помолодевший и почти что опрятный. Нет, это просто невероятно!