Варвара Клюева - О мертвых — ни слова

«Эк меня занесло», — сконфуженно подумала я. Но не признаваться же теперь, что все мои уверения — сплошное вранье!

— Не волнуйся, — сказала я миролюбиво. — До пятницы мы выясним, кто это сделал, и Селезневу не будет нужды подозревать невиновных.

— “Не волнуйся”! Хорошенькое дело! — бушевал Серж. — Да как мы это выясним? У тебя есть хоть одна догадка? Хотя бы намек на догадку?

«Великович единственный знал заранее, что Мефодий придет к Генриху», — вспомнила я слова Селезнева и сказала:

— Есть кое-какие соображения. Для начала хватит, а там, глядишь, всплывет и еще что-нибудь.

Возмущение Сержа как ветром сдуло.

— Какие соображения? — спросил он с жадным любопытством.

— Не по телефону! — отрезала я. — Ты не мог бы еще раз связаться с Лёничем, Глыбой и Мищенко и пригласить их завтра ко мне на дачу? Мне все равно нужно съездить туда за Лешей и машиной, заодно устроим совещание.

— А почему на даче? По-моему, лучше в Москве, когда вы с Лешей вернетесь.

— Там пусто. Никто не помешает. А здесь дела, телефонные звонки, любопытные соседи и прочая нервотрепка. Неужели тебе не хочется денек от всего отдохнуть?

— Отдохнуть, расследуя убийство? — Серж хмыкнул.

— Да, расследуя убийство. Держу пари, тебе нечасто приходится этим заниматься, а отдых, согласно определению, — это смена занятий и обстановки. Ну что, поговоришь с этой троицей?

— Ладно. Лёнич временно переехал к родителям, но телефон мне на всякий случай оставил. Гусь обещал сидеть дома, дверь никому не открывать и к телефону не подходить. Мы договорились с ним о сигнале. Сначала два звонка, потом четыре и еще один. Потом он возьмет трубку. А Глыба скрываться не собирается. Только вот не уверен, Варька, что он согласится поехать к тебе на дачу.

— А ты его припугни. Намекни, что я со свойственной мне стервозностью подбиваю остальных повесить убийство на него. На даче мы-де договоримся о показаниях, все согласуем и преподнесем Селезневу убийцу в подарочной упаковке. Глыба может сколько угодно отбиваться, но восемь против одного — солидный перевес.

— Думаешь, он поверит? Лично я сомневаюсь. Как бы он тебя ни честил, ему прекрасно известно: на такую подлость ты не пойдешь.

— А ты попробуй. Отличный тест на искренность.

— Ладно. Как к тебе добираться и когда сбор?

Я объяснила маршрут, назвала подходящие электрички, назначила время (не слишком раннее) и закончила разговор. Теперь предстояло самое сложное — выдержать дружеский допрос. Серж, похоже, проглотил мою ложь, но одно дело — обвести вокруг пальца человека не слишком близкого и совсем другое — врать тем, кто знает тебя как облупленную. Я перекрестилась и набрала Прошкин номер.

— Вас слушают, — раздался в трубке дребезжащий старушечий голос одной из Прошкиных соседок, по совместительству ангелов-хранительниц.

— Здравствуйте, нельзя ли позвать Андрея?

— Варвара, деточка, это ты?

Когда-то обе бабуси, ревнуя меня к своему любимцу, разговаривали со мной исключительно сквозь зубы, вернее, зубные протезы. Но через пять лет нашего знакомства до них наконец стало доходить, что я не собираюсь заманивать вольного сокола в ловушку законного брака, да и незаконного тоже. С тех пор они считают меня кем-то вроде ненадежной союзницы в борьбе с многочисленными Прошкиными пассиями, и, хотя старушечьих сердец я не завоевала, дипломатические отношения между нами установились.

— Да, Калерия Львовна. Как вы поживаете?

— Ничего, потихонечку. А Андрюшеньки нет. Он звонил часа два назад и предупредил, что сегодня может не вернуться. Небось опять останется у какой-нибудь лахудры. У меня сердце не на месте. Эти современные девицы и покормить-то мужчину толком не умеют.

— Не переживайте, Калерия Львовна. Уж о чем, о чем, а о своем питании Андрей вполне способен позаботиться сам.

— Не думаю, — произнесла она сухо. — Андрюшенька привык к нашей заботе.

При других обстоятельствах я обязательно сказала бы старушке комплимент, чтобы загладить свой промах, но сейчас было не до церемоний. Торопливо поблагодарив ее за информацию, я нажала рычажок отбоя и набрала номер Марка. После двенадцатого гудка стало ясно, что на том конце брать трубку не собираются. Я вспомнила об условном коде, который придумал Марк, дабы оградить себя от вторжения Мефодия. Может быть, они с Прошкой и Генрихом не подходят к телефону из боязни нарваться на Селезнева? Я не сомневалась, что вся троица сидит там: они знают, что я попытаюсь с ними связаться. Но и последовательность звонков 2 — 10 — 10 — 2 не принесла результата. Я растерялась. Даже позвонила на всякий случай Леше. Естественно, и там никто не ответил.