Цитому Минаками: Картинка в волшебном фонаре

В сливную раковину были свалены грязная кастрюля и сковорода с наполовину сгнившей редькой. Вся эта картина свидетельствовала о нищенском, безалаберном образе жизни покойника. И ничего удивительного, что разочаровавшийся художник-неудачник, не выдержав одиночества, ушел из жизни, выпив растворенный в соке цианистый калий…

Детектив Мита, думая о чем-то своем, рассеянно наблюдал за работой экспертов, обследовавших комнату, потом, обратившись к помощнику инспектора, сказал:

— Господин Кинуи, вроде бы похоже на самоубийство, но меня смущают некоторые детали. От столика с бутылкой сока и чашкой до этого странного ящика — не менее шести шагов. Чашка с недопитым соком свидетельствует о том, что именно там он принял яд, но зачем человеку, уже принявшему яд, понадобилось вернуться к ящику, обхватить его руками и умереть в столь необычной позе.

Странности на этом не кончались. Когда эксперты сдвинули навалившийся на ящик труп, все обратили внимание на необычную картину внутри волшебного фонаря: к среднему стеклу была приклеена бумага, фон которой напоминал складки кожи слона или носорога. Она была разрезана на две части, свернутые в виде конуса, у основания которых были живописно разбросаны перышки, а между ними кистью проведены тончайшие линии.

— Сюрреализм какой-то, — пробормотал Мита, заглядывая внутрь ящика, и в следующий момент вскрикнул от удивления. — Господин помощник инспектора, взгляните! К среднему стеклу приклеена купюра в тысячу иен.

— Купюра? Это еще зачем?

— Может быть, она тоже послужила исходным материалом для создания картинки?

— Ну-ка, включи свет. Мита повернул выключатель.

Помощник инспектора Кинуи заглянул внутрь, и его глазам предстал отразившийся на верхнем стекле необыкновенный силуэт, чем-то напоминавший то ли птичье гнездо, то ли логово зверя, в которое неведомо откуда попала купюра в тысячу иен.

— Ну и картинка! — воскликнул Кинуи.

— Для него этот ящик вроде холста, громоздит разные предметы, используя подсветку, а потом, по-видимому, фотографирует изображение на верхнем стекле. Интересно, кому покойник продавал эти фотографии? — задумчиво произнес Мита.

— Вот, взгляните. — Эксперт, изучавший содержимое ящиков столика, протянул Кинуи несколько бумажек.

— Да ведь это квитанции от еженедельника "Дзинсэй" и детского журнала "Доёсюндзю"! — воскликнул помощник инспектора. — Ну-ка, быстренько свяжись с ними по телефону.

Хамото только что перекусил в редакции "Доёсюндзю". Был уже девятый час. "Пора и домой", — подумал он, убирая бумаги в стол, когда зазвонил телефон.

— Беспокоят из полиции. Вам известен художник Нитта?

— Да, — ответил Хамото.

— Дело в том, что Нитта сегодня в пять часов вечера покончил жизнь самоубийством.

— Как вы сказали? — воскликнул Хамото, чувствуя, как задрожала сжимавшая трубку рука. — Самоубийством?! Какая чушь!

— Нет, это правда. Он принял цианистый калий. Труп пока еще находится в его мастерской в Сакасита, — деловым тоном сообщил полицейский. — У покойного, видимо, нет близких родственников, поэтому мы решили посоветоваться с работниками журналов, в которых он сотрудничал. Я звонил в еженедельник "Дзинсэй", но там уже никого нет. Хорошо хоть, что вы оказались на месте.

Слушая полицейского, Хамото не верти своим ушам. Нитта покончил жизнь самоубийством? Такого быть не может! Ведь они встречались всего пару дней тому назад. Нит-та был бодр и весел. И вот…

— Я сейчас же приеду, — сказал он и поспешно покинул редакцию.

Выйдя на улицу, он вскочил в такси и через десять минут уже был на месте.

На пустыре собралось довольно много любопытных — главным образом женщин и молодых людей. У входа в бывшее бомбоубежище стоял полицейский.

— Я друг покойного. Мне только что звонили, — представился Хамото.

— Проходите. — Полицейский отступил в сторону.

Хамото спустился по лестнице и замер у открытой двери. Труп Нитты лежал между ног полицейского врача, внимательно разглядывавшего его лицо и грудь. Несколько полицейских стояли сбоку, наблюдая за действиями врача.

— Помощник инспектора, — отрекомендовался Кинуи. — А вы кто будете?

— Хамото. Из детского журнала, — сдавленным голосом ответил журналист.

— Ага, а мы вас ждем. Видите ли, мы предполагаем самоубийство, но эксперты пока сомневаются и настаивают на вскрытии. Нам неясны мотивы самоубийства. Нет ли у вас на этот счет каких-либо предположений?