Джеймс Мэйо - Акулья хватка

Но сейчас, этим солнечным апрельским утром в Париже, он не работал на финансистов. Он приступал к выполнению очередной правительственной миссии, поручения военной разведки.

Худ вышел на площадь Бандам, отметив белый "роллс-ройс" с мексиканскими номерами, на переднем сидении которого сидела рыжеволосая девушка. Он представлял, кому могут принадлежать машина и девушка, и у него даже возникло искушение, но он подавил соблазн.

В галерее Харуэлла он провел около часа, переходя от картины к картине, но цены там были заявлены совершенно абсурдные.

Выйдя из галереи, он немного прошелся и, свернув за угол, направился по рю дю Монт-Табо. Не прошло и секунды, как сзади послышался громкий лязг металла. Оглянувшись, Худ успел мельком заметить стремительно надвигающуюся и грохочущую серую массу. Судорожно рванувшись, он врезался в стеклянную дверь магазина, широко распахнувшуюся под тяжестью его тела. Падая, он услыхал звук приглушенного выстрела. Его окатил ливень осколков разбившегося стекла.

Дикий визг из магазина смешался с криками на улице. Худ поднялся из-под груды обрушившегося на него стекла. Боли, похоже, не было. Позволив продавщицам покудахтать вокруг своей персоны, он вышел на улицу. И как раз вовремя, чтобы заметить серый фургон "ситроен", который, качаясь и громыхая, уже поворачивал за угол. Еще мгновение, и тот бы пропал из вида. Шоферы и посыльные расположенного напротив отеля "Морис" высыпали на улицу и обменивались негодующими возгласами. Продавщицы магазина продолжали визжать.

- Он сумасшедший!

- Ни с того, ни с сего так вылететь на тротуар!

- Шоферня просто распоясалась! Что они себе позволяют!

- Да он пьян. Разве вы не видели, как он петлял?

Возбуждение нарастало и обещало достичь апофеоза. Худ снял плащ и осмотрел разорванное место. Фургон со всего хода влетел на единственное пустующее место у тротуара, незанятое стоящими впритык автомобилями, причем в тот самый момент, когда там проходил Худ, затем резко откатился назад и понесся вперед, не остановившись. В тот момент из-за ворот напротив осторожно выруливал длинный лимузин. Была какая-то вероятность, что фургон шарахнулся, чтобы избежать столкновения. Но у Худа было неприятное ощущение, что все слишком напоминает покушение на убийство. Судя по всему, стреляли из пистолета с глушителем.

Стряхнув с себя остатки стекла. Худ быстро осмотрелся в поисках следов пули. Однако в гуще осколков и в беспорядке попадавших на пол товаров найти что-либо было трудно, если вообще возможно. Он поискал взглядом стреляную гильзу на тротуаре, но опять безуспешно. Одна из продавщиц протянула его плащ, сколотый наспех булавками.

- Мы вызовем полицейского. Мишель за ним уже побежала.

Худ сделал вид, что не слышит. Выходя на тротуар, он увидел боковым зрением, как к магазину приближается одна из продавщиц с полицейским, и поспешно двинулся в противоположную сторону. Немедленно раздался призывный хор наивных и добропорядочных зевак. Он не обращал на них никакого внимания. Многоголосие хора переходило в крещендо.

- Вот он, вот он, мсье! Мсье!

Каждую минуту любой из них мог подбежать и схватить его за руку.

Худу только не хватало разборок с французской полицией. Слева загудело такси, отозвавшись на его вытянутую руку. Худ одним прыжком очутился возле дверцы и они умчались.

У Северного вокзала Худ расплатился с таксистом. Купив билет на пригородную электричку до Пьерфона, он отправился в туалет. Потом заглянул в буфет, и, выйдя оттуда через другие двери на шумную привокзальную площадь, прыгнул в такси, отъезжающее от стоянки. Теперь он был совершенно уверен, что за ним не следят.

Когда такси доставило его до ворот де ля Виллетт, к нему уже вернулось спокойствие, а с ним и аппетит. Он направился в бистро, которое, помимо стопроцентной гарантии не встретиться ни с кем из знакомых, сулило отменную отбивную. Так и вышло. К отбивной он заказал полбутылки молодого свежеохлажденного "божоле". В бар ввалились рубщики мяса с виллеттских скотобоен и, не снимая фартуков, заляпанных пятнами крови, устроились у стойки, попивая винцо. Завсегдатаи знали, что в этом бистро подавали великолепные мясные блюда, с которыми не могли идти ни в какое сравнение изделия изысканнейших парижских ресторанов. Здесь всегда царили оживление и вам всегда были рады. Официанты обслуживали проворно, любезно и внимательно. Ничто не напоминало о тяжелой атмосфере чревоугодия парижских ресторанов, где бизнесмены поглощали свиные ребрышки или гигантские шницеля, сдобренными бесчисленным количеством вина и двойного бренди на десерт.