Джон Гарднер - Мориарти. Последняя глава

Второе. После публикации «Возвращения Мориарти» послышались голоса — в некоторых случаях прямо-таки истеричные — тех, кто утверждал, что я создал своего рода «крестного отца» XIX века, предводителя огромной армии, человека, прекрасно знающего язык, нравы и манеры криминального подполья викторианской эпохи. Кое-кого искренне огорчил факт грубого вторжения в тихий, уютный (если не считать злоупотребления наркотиками и некоторых других пороков, говорить о которых было не принято) мирок Бейкер-стрит, темы секса и моральной распущенности. Перед этими простодушными мне остается лишь извиниться.

Кому-то новый образ Мориарти показался неприятным и вульгарным, как будто в мире Шерлока Холмса не было ничего низменного и непристойного, а его обитатели на досуге занимались исключительно разгадыванием кроссвордов. В «Последнем деле…» Холмс говорит о Мориарти как о «могучей организующей силе, действующей наперекор закону и прикрывающей злодея своим щитом», и упоминает о причастности Мориарти к «самым разнообразным случаям, будь то подлог, ограбление или убийство». Сыщик характеризует его как «Наполеона преступного мира… организатора половины всех злодеяний и почти всех нераскрытых преступлений в нашем городе… гения, философа… умеющего мыслить абстрактно. У него первоклассный ум. Он сидит неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины тысячи нитей, и он улавливает вибрацию каждой из них… его агенты многочисленны и великолепно организованы…» Вам это ничего не напоминает? Например, криминальную семью в «Крестном отце»? В XIX веке, как и в начале XX быть членом такой семьи значило быть злодеем.

Для меня место Мориарти в уголовном сообществе не подлежит сомнению, оно определено четко и ясно, и его следует принимать именно таковым.

Прежде чем читатель возьмется за эту книгу, следует напомнить, что в мае 1897 года Мориарти, преследуемый инспектором Энгусом Маккреди Кроу и Шерлоком Холмсом, был вынужден бежать из Лондона. Но он вернулся, тихо и без лишнего шума. Так что в данном эпизоде мы почти не услышим ни о Кроу, ни о Холмсе.

Больше мне добавить нечего. Остается лишь выразить сердечную благодарность тем, кто помог появиться этой третьей части из запланированного квартета: Отто Пенцлеру, давшему толчок новой книге; Патрисии Маунтфорд, подавшей чудесную идею, которая нашла воплощение в сюжете; Филиппу Маунтфорду — за профессиональные советы; а также Джеффу и Викки Базби — за их еще более профессиональную помощь и поддержку. И, наконец (но не меньше, чем других), хочу поблагодарить мою дочь, Алексис, любимого зятя, Джона, и моего сына, Саймона, — всех тех, кто содействовал появлению книги на свет. Они знают, что сделали. Спасибо.

Лондон:

15 января 1900 года

Дэниел Карбонардо не смог толком понять, что это за дом, пока не оказался внутри.

Дэниел убивал. Такова уж была его земная миссия: нести смерть. Он убивал за чинк, [2] Чинк (chink) — деньги. (Отдельные слова и выражения на арго см. в глоссарии в конце книги.) вытряхивал душу за презренное злато. Горсть соверенов — и тот, чье имя ему называли, был мертв, а сам Карбонардо исчезал, растворялся, словно утренний туман в дыханье ветра. Другим его любимым (после убийства) делом было извлечение информации. Дэниел задавал вопросы.

Поговаривали, что пыточному ремеслу Карбонардо обучился в семье, прослеживавшей свои корни до Лондонского Тауэра, в мрачных подвалах которого, специально подготовленные люди денно и нощно добывали правду. Один из этих мастеров, предок Дэниела, попал в Англию в составе свиты Екатерины Арагонской, первой из шести жен Генриха VIII.

Екатерина Арагонская, дочь Фердинанда и Изабеллы Испанской, закончила свои дни в монастыре; многочисленная же ее свита рассыпалась, причем большая часть соотечественников осталась в Англии и поступила на королевскую службу. Некоторые из них достигли высот в мастерстве развязывания языков. Такого рода работа — получение сведений посредством пыток, угроз, причинения боли или путем обещаний — ожидала Дэниела и в этот вечер. В данной профессии для него не было тайн, он владел как широко распространенными методами — дыбой, «испанским сапогом», «скеффингтонской дочкой», [3] «Скеффингтонская дочка» — орудие пытки, изобретенное Леонардом Скеффингтоном, служившим в Тауэре во времена короля Генриха VIII. Состояло из железного рычага, соединенного с кандалами на руках, ногах и шее жертвы. — так и более эзотерическими. Все шло в ход в деле извлечения правды из тех, кто не расположен был с нею расставаться.