Александер Смит - Мораль красивых девушек

Тут она снова подумала, что это неправда. На самом деле все лучшие бегуны кенийцы. Там все высокие и длинноногие, что очень подходит для бега. Проблема с ботсванцами в том, что они не очень высокие. Ботсванские мужчины, по большей части, коренасты. Это хорошо, чтобы присматривать за стадом, но не подходит для спорта. В самом деле, большинство южноафриканцев не очень хорошие бегуны, хотя зулусы и свази иногда дают спортсмена, который может оставить свой след на беговой дорожке, таких, как великий бегун из Свазиленда, Ричард «Конкорд» Мавузо.

Буры тоже хорошие спортсмены. Там вырастают очень крупные мужчины, с мощными бедрами и толстыми шеями, похожие на быков-брахманов. Они играют в регби, причем очень хорошо, но они не очень сообразительны. Мма Рамотсве предпочитает мужчину-ботсванца, возможно, не такого огромного, как эти регбисты, не такого быстрого, как знаменитые кенийские бегуны, но, по крайней мере, надежного и умного.

— Вы согласны, мма? — обратилась она к мма Бопеди.

— С чем, мма? — спросила мма Бопеди.

Мма Рамотсве поняла, что ждет от этой женщины подтверждения своим мыслям, и извинилась.

— Я просто думала о наших мужчинах, — сказала она.

Мма Бопеди подняла брови.

— Правда, мма? Ну, сказать по правде, я тоже время от времени думаю о наших мужчинах. Не очень часто, иногда.

Мма Рамотсве попрощалась с мма Бопеди и продолжила путь. Около магазина «Оптика» она встретилась с мистером Мотети Пилаи, который стоял совершенно неподвижно, глядя в небо.

— Думела, рра, — вежливо приветствовала его мма Рамотсве. — С вами все в порядке?

Мистер Пилаи опустил взгляд.

— Мма Рамотсве, — сказал он. — Прошу вас, разрешите мне на вас посмотреть. Я только что получил вот эти новые очки и впервые за несколько лет вижу мир ясно. О! Чудесная вещь. Я уже забыл, как это — видеть мир ясно. А вот и вы, мма. Вы очень красивая, очень толстая.

— Благодарю вас, рра.

Он сдвинул очки на кончик носа.

— Жена давно твердит, что мне нужны новые очки, но я боялся идти сюда. Мне не нравится аппарат, которым светят в глаза. И тот, что дует воздухом в глазное яблоко. И вот я откладывал и откладывал. Какая глупость.

— Откладывать нехорошо, — сказала мма Рамотсве, вспоминая о том, как откладывала расследование дела Государственного человека.

— Да, я знаю, — согласился мистер Пилаи. — Но беда в том, что даже если знаешь, чт о нужно делать, зачастую этого не делаешь.

— Так и есть, — подтвердила мма Рамотсве. — Как будто внутри тебя два человека. Один говорит: сделай то. Другой говорит: сделай это. Но оба голоса звучат внутри одного и того же человека.

Мистер Пилаи посмотрел на мма Рамотсве.

— Сегодня очень жарко, — констатировал он.

Она согласилась, и каждый пошел по своим делам. Она решила, что больше не будет останавливаться, скоро час, а ей хотелось иметь достаточно времени, чтобы опознать мистера Сиполели и поговорить с ним. Это стало бы началом расследования.

Узнать дерево было легко. Оно стояло неподалеку от главного входа в министерство. Большая акация с густой кроной, бросавшей широкий круг тени на пыльную землю. Совсем рядом со стволом несколько стратегически расположенных камней — удобные сидения для того, кто хотел бы сидеть под деревом и наблюдать разворачивающуюся прямо перед ним жизнь Габороне. Пока, без пяти час, камни были пусты.

Мма Рамотсве выбрала самый большой и уселась. У нее с собой была большая бутыль с чаем, две алюминиевые кружки и четыре сандвича с солониной на толстых кусках хлеба. Она вытащила кружку и налила себе редбуш. Затем прислонилась к стволу и стала ждать. Приятно было сидеть в тени, с кружкой чая в руке и наблюдать за уличным движением. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания, как будто все было совершенно обычно: статная женщина сидит под деревом.

В начале второго, когда мма Рамотсве допила чай и уже начала дремать, удобно прислонившись к стволу, из министерства вышел человек и направился в ее сторону. Когда он подошел ближе, мма Рамотсве быстро очнулась. Теперь она была на службе, нужно было извлечь как можно больше из беседы с мистером Сиполели, если, как она надеялась, это он и есть.

Мужчина был в наглаженных синих брюках, белой рубашке с короткими рукавами, и темно-коричневом галстуке, — типичный мелкий канцелярский служащий. Как бы в подтверждение, из кармана рубашки аккуратно высовывались ручки. Определенно, это была одежда младшего клерка, даже если ее носил человек лет сорока с лишним. То есть, это был клерк, который застрял на своей должности и не продвигался выше.