Джон Берли - Уайклифф разрывает паутину

«В 03 ч 53 мин слышал что-то похожее на всплеск в воде».

Сразу после этого он, должно быть, все-таки задремал, потому что, когда в следующий раз окинул взором двор фермы, то увидел крупного сложения фигуру, совершенно неподвижно стоявшую в самом его центре. Это был мужчина. Туман и темнота не позволяли разглядеть деталей, но Уоррен заметил, что через его руку перекинуто переломленное для зарядки охотничье ружье.

Чисто автоматически Уоррен посмотрел на часы. Тридцать две минуты пятого, с востока небосклон уже начал заметно бледнеть.

Он еще колебался, как ему следует поступить, когда жизнь сама все решила за него. Мужчина сделал резкое движение стволом ружья вверх, раздался щелчок. Когда незнакомец решительно направился к дому, Уоррен рванулся ему наперерез через двор, но настиг только у самой входной двери.

— Я сотрудник полиции при исполнении служебных обязанностей. Назовите свое имя и фамилию.

Ему было страшновато. Он запыхался и говорил не без труда. Сейчас он сумел наконец разглядеть лицо мужчины. Это был Джеймс Клемо — хозяин кемпинга. Клемо молча смотрел на молодого полисмена, и лицо его при этом ничего не выражало.

— Что вы здесь делаете в такой час и зачем вам ружье?

Клемо и теперь ничего не сказал. Собака в доме уже зашлась от бешеного лая.

— Отдайте мне ружье, пожалуйста, сэр.

В одном из окон второго этажа включили свет.

Клемо не двигался, но покорно позволил Уоррену забрать ружье. Тот про себя возблагодарил всех святых, что покровительствуют полицейским, разломил ружье и вынул патрон из казенной части. Из дома доносился пронзительный голос Джейн Рул, которая накричала на сына и приказала собаке заткнуться. Дверь открылась, и она возникла на пороге в ночной сорочке. Тут же у нее за спиной замаячила фигура Клиффорда.

— Бога ради, что здесь происходит?

Эстер вздрогнула и проснулась. Неужели же это был сон? Она нервно села в постели, вся в напряжении. В доме царила полнейшая тишина, ни звука не доносилось и из кемпинга, но ей было слышно, как в отдалении ритмично рокотало море. Ночь стояла безлунная, но свет, проникавший сквозь окно, наполнял комнату тенями и смутными силуэтами. Он косым лучом падал на статую Богородицы, и Эстер поспешно перекрестилась.

— Пресвятая Дева Мария, Матерь Божия…

Она уже несколько дней жила в предчувствии грядущего зла, а сейчас ощутила его появление почти физически — в собственной комнате. Она выбралась из-под одеяла, накинула халат поверх ночной рубашки, нащупала ногами тапочки. Не зажигая света, она преклонила колени перед Богоматерью, потом вышла из комнаты. Спальня Джеймса была рядом, и дверь оказалась приоткрытой. Эстер распахнула ее и заглянула в комнату. Кровать, откинутое одеяло… Джеймса не было. Ее губы беззвучно шевельнулись:

— Молю тебя, Господи, не дай ему…

Она спустилась вниз, прошла коридором вдоль задней стены дома и оказалась в комнате, что соседствовала с кухней и прежде служила конторой. До этого момента она передвигалась по дому неслышно и в темноте, теперь же включила свет. Старинные часы над рабочим столом Джеймса показывали двадцать минут четвертого. Дверца стенного шкафа была открыта, цепочка с замком, на который запиралось ружье Джеймса, свисала. Ружье исчезло.

— Боже, воспрепятствуй ему!

Преодолев минутную растерянность, она приняла решение. У вешалки рядом с черным ходом она нашла старые башмаки, в которых обычно возилась в саду. Твидовое пальто накинула прямо на халат. Здесь же на полке они всегда держали фонарик. Захватив его, Эстер выскочила наружу.

И оказалась в пелене обманчивого тумана. Ни в одном из окон передвижных домиков не горел свет, но территория кемпинга была освещена несколькими фонарями, которые казались сейчас сквозь туман огромными шарами. Метров двести она преодолела бегом, потом почувствовала, что задыхается, и перешла на шаг. Линия фонарных столбов оборвалась. Войдя в лес, она включила фонарик, но туман отбросил столб света назад, прямо ей в лицо. Создавалось впечатление, что идешь на светящуюся стену. Оказалось, лучше всего светить себе под ноги, чтобы видеть тропинку, но тогда она начинала чувствовать себя беззащитной и уязвимой, словно мишень. Чепуха это все, подумала она, и пошла дальше.

Справа ей было слышно журчание ручья, и смутные очертания, проступающие из мрака, оказались кронами знакомых деревьев. Теперь она продвигалась вперед куда увереннее.