А Мейсон - Дом стрелы

- Разве?- с любезной улыбкой осведомился Ано.

Ваберский снова почувствовал себя в своей стихии.

- Да, и более того. Вы даете мне понять: "С вами плохо обошлись, мой друг Ваберский, и если вы придете к соглашению с вашей черствой племянницей..." - Отодвинув стул назад к книжной полке, он застыл с открытым ртом, словно человек, получивший заряд дроби.

Ано вскочил на ноги; его лицо потемнело от гнева.

- Вот как?- загремел он.- Значит, я проделал путь из Парижа в Дижон, чтобы председательствовать при заключении сделки с целью замять убийство? Я, Ано? Хо-хо! Сейчас я преподам вам урок! Прочтите это!- Наклонившись, он передал Ваберскому бумагу с печатью.- Это заключение лаборанта-химика. Читайте!

Ваберский протянул дрожащую руку, опасаясь придвигаться ближе. Буквы прыгали у него перед глазами. Но так как он никогда не верил в свое обвинение, читать было необязательно.

- Да,- пробормотал он.- Несомненно, я допустил ошибку.

- Ошибку!- подхватил Ано.- Подходящее слово! Сейчас я покажу вам, какую ошибку вы допустили. Придвиньте-ка ваш стул к этому столу напротив моего. Вот так! Возьмите ручку и лист бумаги. Л теперь пишите.

- Да-да,- кивнул Ваберский. Вся его бравада испарилась без следа. Он дрожал с головы до ног.- Я напишу, что сожалею...

- В этом нет надобности,- прервал Ано.- Я позабочусь, чтобы вы пожалели о своем поведении. Пишите по-английски то, что я вам продиктую. Готовы? Тогда начнем. "Дорогие господа!" Написали?

- Да-да.- Ваберский быстро скрипел пером по бумаге, косясь на нависающую над ним массивную фигуру детектива, чьих намерений он все еще не понимал.

- Прекрасно. Но нам необходима дата. Пожалуй, подойдет тридцатое апреля - день, когда прочитали завещание мадам Харлоу, и вы обнаружили, что вам не досталось ничего. Итак, поставьте сверху дату - тридцатое апреля и пишите: "Дорогие господа! Вышлите мне одну тысячу фунтов скоростной почтой, иначе я причиню вам неприятности..."

Ваберский уронил ручку и вскочил со стула.

- Я не могу это писать... Это ошибка... Я не имел в виду...- бормотал он, подняв руки, словно опасался нападения.

- Вы не имели в виду шантаж?- осведомился Ано.- Хо-хо! Вам повезло, что я это знаю. Ибо когда, как вы деликатно намекнули мадемуазель, придет время для смягчающих обстоятельств, я могу подняться со своего места в зале суда и заявить: "Господин председатель, хотя бедняга занимался шантажом, он не имел этого в виду. Пожалуйста, прибавьте ему еще пять лет".- С этими словами Ано ураганом пронесся по комнате и распахнул дверь, за которой ждал Фробишер.Входите, мосье Фробишер,- сказал он, пропуская Джима,- и покажите два письма, которые он направил вашей фирме.

Но предъявлять письма было незачем. Борис Ваберский упал на стул и разразился слезами. Всем стало не по себе, кроме Ано, но и его гнев иссяк. Он с отвращением смотрел на Ваберского.

- Мне стыдно за вам. Можете вернуться в ваш отель, мосье Ваберский, но не покидайте Дижон, пока мы не решим, какие нам следует принять меры в отношении вас.

Ваберский поднялся и заковылял к двери.

- Приношу свои извинения,- пробормотал он.- Это ошибка. Я не хотел причинить вред...- Не глядя ни на кого, он вышел из комнаты.

- Ну и тип! Теперь Дижон ему не покажется скучным. Знаете, что сказал бы мой друг мистер Рикардо?- И Ано вновь рискнул пуститься в рискованное плавание по волнам английского языка.- "Этому парню палец в рот не клади!"

Бетти, Энн Апкотт и Джим Фробишер были готовы смеяться над самой незамысловатой шуткой. Обвинение против Бетти было опровергнуто, и теперь вся эта кошмарная история подошла к концу. По крайней мере, так им казалось. Но когда Ано, закрыв дверь, повернулся к остальным, на его лице не было никаких признаков веселья.

- Теперь, когда этот человек ушел,- заговорил он,- я должен сообщить вам нечто серьезное. Хотя Ваберский об этом не знает, я уверен, что мадам Харлоу была отравлена в этом доме в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое апреля.

Последовало гробовое молчание. Джим Фробишер застыл как вкопанный. Бетти склонилась вперед; на ее лице были написаны страх и недоверие. Внезапно с кресла у двери, где сидела Энн Апкотт, послышался громкий крик:

- Кто-то был в этом доме в ту ночь!

Ано повернулся к Энн, сверкнув глазами.

- И именно вы сообщаете мне это, мадемуазель?- странным тоном осведомился он.

- Да. Это правда.- В голосе Энн слышалось облегчение, словно у нее больше не было сил хранить этот секрет.- Теперь я уверена. В доме был посторонний.- Хотя ее лицо было белым как бумага, она бесстрашно встретилась взглядом с Ано.