Андрей Кивинов - Смягчающее обстоятельство

Катя выпрямилась, минуту-другую сидела без движения. Потом резко поднялась, выглянула из-за шкафа. Отец по-прежнему валялся на диване прямо в своей вонючей болоньевой куртке и грязных ботинках. Накануне, придя домой, батя клянчил у нее денег, говоря, что нашел работу, но надо сперва заплатить какому-то Витьку. Он-де замолвит словечко, и батю возьмут. Катя, естественно, ничего не дала, пустые разговоры родителя были не более чем разговорами. Батя пошипел, пострадал и завалился спать.

Катя толкнула отца. Тот очнулся, дохнув какой-то керосиновой смесью, и недовольно проскрипел:

– Чо, в натуре?

– Ты на какие нажрался, скотина?! – Катю затрясло от ярости, она уже догадалась, на какие. – Ты сколько, поганец, меня мучить-то будешь? Где бритва?

Родитель попытался выпрямиться, но свалился на пол.

– Отстань ты… Мне надо было. Он вскарабкался по стеночке и сумел встать на ноги.

Катя заплакала.

– Гад поганый, как ты… О Господи…

– А я тебя как че-е-ека вчера про-про-сил. Пра-а-асил? Дала? Хер ты отцу чо дала. Подыхай, отец.

– Скотина, это Лешке подарок! Я на него два месяца у прилавка надрывалась! Да что ж ты за человек-то?..

– Во! Во! Мусорку своему – подарочки, а отцу родному на жизнь – дулю с маслом. Я тебя вое… воспи…

Батя завел старую бодягу:

– Ты мне хоть раз сказала: «На, папочка, на хлебушек»? Я подыхать буду, доченька не откликнется.

– Да скорей бы,– Катя ладонями вытерла слезы.

– Че-е-го? – замычал папаша. – Скорей бы? Квар-квар-тирку хочешь получить? Ментяра подучил? Во те, а не квартирка!

Он согнул руку в локте, ткнув кулак Кате в лицо.

– Уберись ты, козел. Вместе со своей квартирой! – она брезгливо оттолкнула руку, отчего папашу повело и он снова рухнул на пол.

– Ах ты, сучка ментовская!.. Я те… Папашка схватил валявшуюся на полу пустую бутылку, распрямился.

– На кого руку подымаешь?

Удар пришелся в Катино плечо, хотя родитель, целил в голову. Она вскрикнула, присела. Папашка оказался не таким пьяным, как она думалa, опрометчиво повернувшись к нему спиной. Бутылка отлетела в сторону.

– Хр-ры-ры… Зашибу, крыса!..

Черная горячка. Тупик. Беспросвет. Сознание улетучилось из тела и спряталось в брошенной бутылке. Осталась зомбированная оболочка, уже ничего не соображающая.

По инерции родитель пошел вперед, свалившись на Катю. Она не удержалась на ногах и, падая, стукнулась затылком об острый край шкафа.

– А-а-а…

Папаша левой рукой прижал Катину шею к полу, а правой ударил по лицу.

– На отца руку?.. Сукина дочь!

«Передаем песню группы „Скорпионз“ „Я теряю контроль, когда вижу тебя“ в исполнении Иосифа…»

Контроль потерян. Как прекрасен этот мир. Посмотри.

Катя задыхалась. Батя хоть и жил впроголодь, но весил под восемьдесят. Вместе с черной горячкой. «Пьяный я был, не соображал, что делал, не виноватый. По трезвяни – родную дочь? Да Господь с вами, ни в жись!»

Серое пятно вместо батиного лица, брызги мутной слюны, искорки-мухи вокруг висящей под потолком сорокаваттки…

…Отчаянная попытка вырваться. Выбраться из-под обломков. Глотнуть свежего воздуха… Один, один маленький глоточек. Помоги…те! Не хо… Искорки срываются с лампочки и мчатся к ней. Их так много, все больше и больше, настоящий фейерверк на фоне черного неба… Не хочу!!!

Шнур. Соломинка. «Держи меня, соломинка, держи…» Сознание не отключилось, оно будет тащить уже утонувшее тело наверх… До последней секунды.

Пальцы сжались. Катя дернула, рванула из последних (ну, почти последних) сил шнур. Горячий утюг свалился со столика.

Она не почувствовала ожога. Она уже не могла чувствовать…

Хрясь! Ч-М-Т!.. (Черепно-мозговая травма.)

И еще!.. И снова!.. На, гадина!

…Минуты две она лежала без движения. Искорки разлетелись, сороковаттка слепила глаза. Боль в руке, боль в затылке. Катя застонала, уперлась локтями в пол и кое-как села, прислонившись к шкафу.

"Вы смотрели художественный фильм «Девочка мочит отца».

Отец лежал мордой вниз.

Мертвый.

«Па, ты чего, па?.. Па, я не хотела, ты же первый, па… Господи, почему? Я, наверное, просто сплю…»

Сознание возвращалось. Катя сорвалась в ванную, включила холодную воду, сунула голову под струю. Ш-ш-ш-ш…

Вернулась в комнату. Сцена номер… Та же и труп.

…На улице шел снег. Мягкий, теплый, весенний. Телефон-автомат висел на стене соседнего дома. Катя кое-как засунула скользкий жетон в щель, со второй попытки набрала номер.

– Лешенька… Это я, маленький мой. Тут такое… Скорее приезжай! По-пожалуйста. Он там… лежит… Дома. Скорее, Лешенька.