Андрей Кивинов: Смягчающее обстоятельство

– Кого это ты «Хоботом» обласкал? Стульчака, что ли?

– Ага, его. Ну как текст?

– Не майся ты идиотизмом. Нашел на кого сообщенки принимать. Тем более от этого пидсрачника. Не вздумай «бабки» ему за это отстегнуть.

– Но ведь требуют же… По оперданным.

– Иди ты…

Посланный Величко ушел.

«Случайный знакомый доверительно сообщил, что замочил человека… Горячка белая».

День пролетел быстро – Данилов разбирался с материалами, мотался по адресам, в райуправление. После работы встретил Катю. Поехали к нему. Матери сегодня дома не было, ночное дежурство в больнице. Ночевать остались у Алексея.

По пути на работу Катя заскочила к приятельнице, вернуть долг. Две недели назад она заняла денег, чтобы купить Лешке в подарок обалденный голландский бритвенный набор. Дорогой, но своим в магазине продавали без наценки. У Лешки скоро день рождения, лучше подарка и не придумать. Домой она подарок, конечно, не понесла, оставила на работе, в столе у заведующей. Вчера Катя получила аванс и сейчас отдала почти все деньги, оставив себе небольшую сумму на текущие расходы. Ничего, в крайнем случае можно будет перехватить у девчонок.

Алексей накануне звонил несколько раз Сметанину, но тот был в разъездах.

Сегодня удалось застать.

– Привет, прокуратура. Данилов это.

– Здравствуй.

– Я по Буковскому беспокою, помнишь такого? Что планируем-то?

– Как что? В тюрьму. Сегодня предъявлю обвинение, и в «Кресты».

– Погоди, погоди… Какие «Кресты»? Это раненого надо туда отправить, когда поправится, а мужика-то за что?

– А бегать и искать ты его будешь, в случае чего?

– Да никуда он не убежит. Это ж не братан и не урка. Нормальный пацан по жизни.

– Ты его один раз видел. А совершил он, между прочим, убийство. Мокруху.

– Мокруха мокрухе рознь. Состояние аффекта, в конце концов. Вообще надо дело прекратить.

– Вот пускай суд и прекращает. Я вас, если честно, не понимаю. Один кричит «закрыть», другой – «отпустить». Вы между собой договоритесь сначала.

Данилов смутился:

– Кто закрыть просил? Величко?

– Нет. Шеф ваш. Буров.

– Лично?

– А как же еще? Он, кстати, прав. Если Буковский сдернет, то, пока его не поймают, мокрушка будет считаться нераскрытой. Формально, конечно. А вы и так по показателям в самом низу. Поэтому рисковать не стоит. Верно?

Алексей повесил трубку. Горячка белая. Он навестил Величко. Тот шушукался в кабинете со Стульчаком.

– Ну-ка, исчезни, – Данилов кивнул Студневу на дверь.

Обиженный Стульчак вышел: «Ничего, я-то исчезну…»

– Ты ездил к раненому?

– Да, прокатился, опросил.

– Что лопочет?

– Ничего не лопочет. Отшибло. Но никого не насиловал и не грабил. Это помнит хорошо.

– А кто вообще такие?

– Мелкоорганизованная преступность. Живой – в розыске за налет на инкассатора, дважды судимый. А по покойничку ответ от экспертов жду. Они пальчики его на проверку по компьютеру заслали. Скорее всего, на инкассаторские деньги «тачку» и купили.

– Милые мальчики. Шмотки не осматривал?

– Я их изъял просто и Сметанину отвез. Он будет искать следы биологических выделений.

– Колец не было? Потерпевшей?

– Нет. Могли в больнице свистнуть. Я ни «лопатников» их не нашел, ни золотишка. Цепочки у ребяток всяко имелись.

Диалог был прерван телефонным звонком.

– Да? – Величко снял трубку. – Так. Понял. Погоди, ручку возьму. Все, пишу… Ого… Солид-няк… Все, благодарю за службу.

Повесив трубу, Величко щелкнул пальцами:

– Превосходно! Ладошки нашего почившего насильника обнаружены на прошлогоднем убийстве в Красногвардейском районе и на двух разбоях. Все глухонько. Сейчас мы по этому поводу бумажечку напишем.

Стае извлек из стола пару листочков и принялся за работу.

Алексей вернулся к себе. Работайте, господин Данилов, работайте. Вы на последнем месте. Кризис.

Катя включила утюг, достала из-под своей тахты сумку. Надо погладить платье. Завтра у Леши день рождения, она отпросилась с работы, с утра пробежится по магазинам и поможет Вере Геннадьевне приготовить салаты. Отпраздновать решили скромно, пригласив двух друзей Леши с женами. Сумку с платьем и бритвенным набором Катя принесла домой накануне, спрятав ее под кровать.

Утюг нагрелся, Катя вытащила платье, потом, помедлив, решила достать и набор, чтобы завернуть в красивый пакет.

Набора не было. Вчера он лежал на дне, под платьем. Катя, не веря, еще раз пошарила в сумке, но увы, пусто, как в вакууме. «Может, все-таки забыла положить? Нет, нет, что ж я, без памяти? Вот здесь, на дне он лежал… Вчера».