Дик Фрэнсис - На полголовы впереди

И он объяснил почему.

— Ну, значит, он попался, — с большим удовлетворением сказал Билл Бодлер, и военный совет принялся обсуждать, в какой последовательности обрушить на противника припасенные для него залпы.

Во вторник утром Джулиус Аполлон вошел в небольшое, закрытое для посторонних помещение, расположенное высоко на трибунах ипподрома в Выставочном парке, для того, как он полагал, чтобы подписать и получить на руки сертификат, подтверждающий, что он единственный владелец Лорентайдского Ледника, которого он от своего имени намеревался заявить на сегодняшние скачки.

Помещение принадлежало председателю правления ипподрома и представляло собой конференц-зал — в одном его конце стоял письменный стол с тремя удобными креслами, в другом — длинный стол с восемью такими же креслами.

Дверь, которая вела из коридора, приходилась посередине — направо от нее был письменный стол, налево — стол для совещаний. Пол был устлан бежевым ковром, стены увешаны изображениями лошадей, кресла обиты мягкой желтой кожей — комфорт здесь сочетался с практичностью. Окон не было, а только оригинальное искусственное освещение: в нишах потолка скрывались направленные светильники.

Когда Филмер вошел, за письменным столом сидели оба начальника служб безопасности, а за столом для совещаний — трое руководителей Жокейского клуба Ванкувера и Скаковой комиссии провинции Британская Колумбия. Они были приглашены, чтобы придать происходящему официальный характер, а впоследствии выступить в качестве свидетелей, но решили ограничиться лишь ролью наблюдателей и договорились не вмешиваться и не задавать вопросов. Они сказали, что будут только вести записи, а если возникнут вопросы, то они зададут их потом.

Еще три человека и я ждали за закрытой дверью, которая вела из того конца зала, где стоял стол для совещаний, в буфетную, а оттуда — в коридор.

Как только Филмер явился, я вышел в коридор, запер за ним дверь, через которую он вошел, и положил ключ в карман своего плаща, застегнутого до самого верха. Потом вернулся по коридору в буфетную и тихо встал позади тех, кто ожидал там своей очереди.

На письменном столе перед начальниками служб безопасности стоял микрофон, на столе для совещаний — другой, и оба были подключены к диктофону.

В буфетной был установлен усилитель, и репродуктор негромко воспроизводил там все, что говорилось в зале.

Послышался низкий бас Билла Бодлера — он поздоровался с Филмером, предложил ему сесть в кресло перед письменным столом и произнес:

— Вы, конечно, знакомы с бригадным генералом Кошем?

Еще бы он не был с ним знаком — сколько раз они уже обменивались враждебными взглядами!

— А эти джентльмены — из Ванкувера, они представляют Жокейский клуб и Скаковую комиссию.

— В чем, собственно, дело? — резко спросил Филмер. — Мне нужно всего-навсего подписать бумаги. Простая формальность.

— Мы воспользовались этой возможностью, — сказал генерал, — чтобы предварительно выяснить некоторые обстоятельства, связанные со скачками, и нам представляется, что удобнее всего сделать это сейчас, потому что многие лица, которых это касается, в данный момент находятся в Ванкувере.

— О чем вы говорите? — произнес Филмер.

— Должен уведомить вас, — спокойно продолжал генерал, — что все сказанное сегодня в этом зале записывается на пленку. Это не суд и не официальное расследование, но то, что здесь будет говориться, впоследствии может быть воспроизведено на любом суде или расследовании. Просим вас иметь это в виду.

— Я возражаю, — решительно заявил Филмер.

— Разумеется, на любом суде или расследовании, проводимом Жокейским клубом, — сказал Билл Бодлер, — сможет присутствовать ваш адвокат. Мы предоставим вам копию пленки с записью предварительного расследования, которое состоится сегодня, чтобы вы могли передать ее своему адвокату.

— Вы не имеете права, — сказал Филмер. — Я ухожу.

Он подошел к двери, через которую вошел, и обнаружил, что она заперта.

— Выпустите меня отсюда! — в ярости крикнул Филмер. — Вы не имеете права!

Стоявший в буфетной Мерсер Лорримор сделал глубокий вдох, открыл дверь в зал заседаний, вошел и закрыл дверь за собой.

— Доброе утро, Джулиус, — сказал он. — Что вы здесь делаете? — Судя по голосу, Филмер удивился, но не особенно растерялся. — Скажите им, чтобы отдали мне мою бумагу и покончили с этим.

— Садитесь, Джулиус, — сказал Мерсер. Он говорил в микрофон, стоявший на столе для совещаний, и его голос звучал намного громче, чем голос Филмера. — Сядьте к письменному столу.