Джеймс Кейн: Растратчик

— Шейла!

— Да?

— Мне тоже нужно тебе кое-что сказать.

— Что именно, Дейв?

— Я знал... всю эту последнюю неделю.

— Так вот почему ты так странно глядел на меня тогда.

— Да, и потому так вел себя в тот вечер. Я был убежден, что ты знаешь обо всем, что ты знала еще тогда, когда пришла ко мне просить о работе. Я считал, что ты водишь меня за нос, и решил выяснить, как далеко ты сможешь зайти, чтобы добиться своего. Теперь мне ясно, как все обстояло в действительности.

Она выпрямилась и серьезно посмотрела на меня:

— Дейв, я ничего не знала.

— Теперь я уверен в этом.

— Мне было известно о той, другой женщине, с которой у него связь. Я задумывалась иногда, где он достает деньги. Но об этом не имела представления, пока два или три дня назад не начала замечать расхождения в книжках вкладчиков.

— Да, я их тоже заметил.

— Поэтому ты и приударил за мной?

— Именно. Наверное, это был не очень подходящий повод выразить свои чувства. Но я не обманывал тебя. Я имею в виду, что не считаю возможным так с тобой обращаться. Я хочу тебя, как только можно кого-то хотеть. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она кивнула и тут же оказалась в моих объятиях. Я целовал ее, а она меня. Ее губы были теплыми и мягкими, и снова в горле у меня стоял ком, точно я готов был расплакаться. Мы еще долго молча сидели, крепко прижимаясь друг к другу. Мы вспомнили о растрате и о том, что нужно что-то предпринять, лишь когда были на полпути к ее дому. Она снова попросила дать ей возможность спасти детей от позора. Я сказал, что мне надо подумать, но в душе знал, что готов сделать все, о чем она попросит.

— Где ты собираешься раздобыть деньги?

— Есть только один способ — попросить у отца.

— У него водятся такие деньжищи?

— Не уверена... У него есть дом в Вествуде. Он может заложить его. И потом, у него скоплено немного. Но сколько?.. В конце концов, последние несколько лет он не тратился на свою дочь и теперь, думаю, мог бы раскошелиться.

— Он что, с готовностью выложит такую сумму?

— Нет. Если он и даст деньги, то не ради Чарльза — отец недолюбливает его, — и не ради меня. Отец был против, когда я объявила, что собираюсь выйти за Чарльза. А когда я действительно вышла... Лучше не вспоминать. Но ради своих внучек он может дать деньги. Боже, как это ужасно.

Следующим вечером мы сидели в машине, которую я припарковал на набережной. Было около половины девятого. На этот раз Шейла была в больнице всего несколько минут. Она молчала, глядя на прибой, а потом неожиданно попросила, чтобы я отвез ее к отцу. Я так и сделал. Всю дорогу она не проронила ни слова. Я остановился возле дома, и она ушла. Ждать пришлось очень долго. Когда она вернулась, на часах было одиннадцать. Она села в машину и тут же, не выдержав, разрыдалась. Я не знал, как ее успокоить. Когда она перестала плакать, я спросил:

— Ну как, удачно?

— Он даст денег, но это ужасно.

— Если он ругался, не вини его.

— Он не ругался. Он просто сидел и качал головой. Даже вопроса не было — даст он денег или нет. Но, Дейв, старик пятнадцать лет выплачивал деньги за этот дом и в прошлом году наконец рассчитался. Если бы он захотел, то мог съездить этим летом в Канаду вместе с мамой. Теперь... все пойдет прахом. Ему придется выплачивать долг за дом с самого начала. А он даже не проронил ни слова.

— Что сказала твоя мать?

— Я разговаривала только с отцом. Завтра он сам ей расскажет. Я не смогла. Я подождала, пока она уйдет спать. Поэтому я так задержалась. Подумать только... целых пятнадцать лет выплачивать каждый месяц — и все впустую. И все из-за того, что Чарльзу вздумалось приволокнуться за юбкой.

Ночью мне не спалось. Я все думал о старом профессоре истории, о его доме, о Шейле и о Бренте, лежавшем в больнице с язвой. До этого я почти не вспоминал о нем. Он был мне неприятен — полная противоположность Шейле, — да и неинтересен. Теперь же мои мысли обратились к нему. Меня занимало, кто та бабенка, за которой он приволокнулся. И был ли он увлечен ею так же, как я Шейлой. Потом я спросил себя, а настолько ли я увлечен Шейлой, чтобы ради нее пойти на подлог. От этого вопроса меня словно током ударило. Я сел на кровати, уставясь в ночное окно. Мне хотелось сказать, что я неспособен, что ничего не украл в своей жизни и никогда не смогу. Но ведь теперь так или иначе я был втянут в эту историю. Прошла неделя, как я обнаружил растрату, но я до сих пор ничего не сообщил в головное отделение и теперь даже готов помочь замять это дело.