Валентина Мельникова - Талисман Белой Волчицы

Но лет за пять до смерти выкинул свой последний фортель, в одночасье разорив владельца пароходной компании Фаддея Карнаухова, отчего тот пустил себе пулю в лоб, но неудачно. Помереть не помер, но часть мозгов вышиб, превратившись в слюнявого, разучившегося говорить, сморщенного, как старый опенок, дурачка, просящего подаяние на крыльце Знаменского собора.

Над огромными, сажени в полторы <����Три метра.> высотой воротами во двор трехэтажного особняка, чей нижний этаж занимала купеческая контора Никодима Кретова, возвышался огромный щит с изображением горы Кандат. Хищный гранитный клюв ее навис над длинным белым пароходом с двумя высокими черными трубами. По его ватерлинии шла крупная гвардейских цветов надпись "Пароходная компания "Восход", а над трубами дугой выгнулась еще одна, красная и блестящая, будто цыганская рубаха, - "Владельцы - купцы первой гильдии Никодим и Михаил Кретовы". Из-за горы выглядывал желто-багровый блин - солнце. Его лучи веером расходились над пароходом и красными буквами верхней надписи. И Алексей, взглянув на это буйство красок, вновь вздохнул, вспомнив вдруг предостережение Тартищева ни в коей мере не перечить Кретову, даже если тому вздумается по какой-то причине разгневаться на своего гостя.

Огромного роста детина, в черной казачьей черкеске, мохнатой овечьей папахе, с мощными кулаками и шеей, едва втиснутой в стоячий воротник бешмета, молча довел Алексея до высокого крыльца, где его принял второй детина, тоже в черкеске, но без папахи. Окинув его быстрым взглядом, провел в дом и оставил в небольшой зале, вдоль стен которой стояли массивные диваны с высокими спинками и точно такие же громоздкие стулья с кожаными сиденьями. Вероятно, это была комната для визитеров, но сегодня по Случаю воскресного дня она пустовала.

Алексей покосился на истертые многочисленными задами сиденья и остался стоять, не вняв приглашающему кивку своего провожатого сесть.

В зал выходили две двустворчатые двери из темного дуба, одна напротив другой. Провожатый скрылся за той, что слева, а Алексей, опершись на трость, остановился напротив совершенно пустого камина с четырьмя мраморными купидонами по углам толстой и тоже мраморной каминной доски. Над доской висел большой аляповатый портрет, выполненный маслом, вероятно рукой того же художника, что и вывеска над воротами. А над портретом, под стеклом - два вымпела, то ли кавалерийские, то ли артиллерийские, позолота и буквы на них облезли, цвета полков выгорели. Их щедро покрывали пулевые пробоины, но скорее всего здесь всласть попировала моль.

Алексей окинул вымпелы скептическим взглядом и перевел его на портрет. На нем был изображен черноглазый, с подстриженными в скобку темными с проседью волосами, с густой бородой лопатой, человек в собольей шубе, которую он слегка распахнул, подбоченясь, вероятно, чтобы явить миру орден, свисающий из-под бороды на широкую грудь.

Весь вид мужчины на портрете однозначно говорил, что он из тех, с кем лучше не связываться и в темном месте один на один не встречаться.

"Наверняка Корней Кретов", - подумал Алексей. Судя по трещинам, избороздившим портрет, он был написан достаточно давно и не мог изображать нынешнего владельца пароходной компании "Восход" хотя бы потому, что Никодим, как успел сообщить Алексею Вавилов, против купеческих традиций бороду брил и вид имел вполне европейский. Но вместе с миллионными богатствами достались ему в наследство от батюшки дикий нрав и громоподобный рык, так что истинная сущность Никодима Корнеевича в минуты гнева перла наружу, как прокисшая брага из бочонка. И никакая, даже самая дорогая английская одежка эту самую сущность в себе удержать не могла.

Он перевел взгляд на камин, но скрип приоткрывшейся двери отвлек его от созерцания сытых физиономий купидонов. Он повернулся, ожидая увидеть посыльного в черкеске, но порог перешагнула рыжеволосая барышня в зеленом платье, с тщательно причесанной на прямой пробор головой. Близоруко прищурившись, она окинула быстрым взглядом комнату, увидела Алексея и направилась прямо к нему. Она не шла, а плыла, не спуская напряженного взгляда с его правого плеча, отчего он даже скосил глаза в ту сторону, чтобы проверить, что ж такое интересное углядела эта странная девица на его сюртуке.

Барышня подошла к нему почти вплотную и остановилась напротив. Серо-голубые, слегка выпуклые глаза смотрели с явным любопытством, а высокий лоб морщился от усилий, словно его хозяйка пыталась и не могла вспомнить, где она видела стоящего перед ней человека. Она часто и нервно облизывала губы, а то вдруг закусывала нижнюю и некоторое время терзала ее мелкими и острыми, как у ласки, зубами. Впалые, бледные щеки, длинный, с едва заметной горбинкой нос... Девица была потрясающе некрасива, но талия у нее была тонкой, а бюст вызывающе крепким, и эти подробности ее телосложения неожиданно порадовали Алексея, потому что давали барышне хоть какой-то шанс выйти замуж...