Виктор Меньшов - Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

- Сделаем тебя поставщиком Его Величества Креста, - усмехнулся лысый, с перстнем на указательном пальце.

- А что, - задумчиво отозвался Крест. - Может, и так. Чего ж ему у лотка прыгать? Не мальчишка.

- Найдешь напарника до завтра? - спросил квадратный,.

- Найду, - почти уверенно сказал я. - Есть у меня несколько верных ребят на примете.

- Ты возьми того, кто в торговле маракует, в коммерции шустрый и за себя может постоять, ясное дело. Давай, голубь, - усмехнулся Крест. - Ты сразу домой поезжай, дозванивайся. Завтра утром увидимся...

- Да я сейчас, только товар заберу.

Я стал выбираться из-за стола, но меня остановил квадратный.

- Не надо товар забирать. Я так думаю, что его уже нет.

- Как это нет? - у меня даже пот выступил на лбу.

- А ты у него спроси, - показал куда-то мне за спину лысый, ехидно улыбаясь.

Я оглянулся и увидел стоявшего сзади Леху. Он помялся и пробурчал:

- У меня это... Товар украли.

- Ай-ай-ай, - деланно изумился квадратный. - Весь?

- Ага! - почти радостно вздохнул Леха. - Прям со столиком вместе и сперли.

- Ну народ! - восхитился лысый. - А ты говоришь, вас охранять не надо. Прут прямо из-под носа.

Пока я соображал, что за новую издевку придумали эти бандиты, Крест сказал Лехе:

- Ну и чего стоишь? Уперли у тебя товар - плати, раз ты за него в ответе был.

- Ага! - все так же радостно отозвался Леха, с готовностью залезая в карман, откуда вытащил две пачки денег и положил передо мной на столик.

- Вот. Пять "лимонов". Ага. Хватит?

Еще бы не хватило! Да все вместе и половины не стоило, тем более в том виде, в каком я это оставил.

- Ты чего, не слышишь? - дернул меня за руку квадратный. - Тебя спрашивают: хватит?

- Хватит, - с ледяным равнодушием произнес я, сгребая деньги со стола.

- Тогда вали, голубь, тебя ребятки на машине подкинут. Да не вздумай каких глупостей натворить. Ищи напарника. Готовь чемодан в дорогу. Завтра поедешь.

Я ушел, совсем ничего не понимая, сжимая в кармане деньги, ожидая какой-то пакости, которой все не происходило. И не произошло. Молчаливые Леха и второй качок отвезли меня домой, проводив до двери квартиры.

Я довольно бесцеремонно выпроводил их, достал из холодильника молоко, разогрел картошку, придвинул к себе сковородку и принялся с удовольствием наворачивать, запивая молоком. Одновременно я нажимал на кнопки телефона, обзванивая знакомых. Я закончил обедать и поволок телефон на длинном шнуре в комнату. Только я поставил его рядом с тахтой, как раздался звонок.

- Ну как, нашел напарника? - спросили меня.

- Вроде как нашел, - не очень уверенно ответил я.

- Тогда ищи двух. Крест сказал, что вдвоем не управитесь. Товар ещё придется вывозить. Ну да если не найдешь второго, мы дадим.

Я хотел что-то возразить, но трубку повесили, и в мембрану уже толкались частые гудки.

Легко сказать - ищи двух. Но - это оказалось немного легче, чем я думал сначала. Первым согласился Дима Громов, бывший десантник, с которым мы ездили несколько раз в археологические экспедиции, пока он не оброс семьей. Ушел он на постоянную работу на завод. Изредка мы перезванивались. Он явно тосковал по кочевой жизни, по палаткам, по той дрожи предчувствия тайны, с которой всегда начинаются любые раскопки.

Он часто приезжал ко мне, когда я возвращался из экспедиций. Сейчас он остался без работы, никуда не мог устроиться, возраст уже был не тот, когда охотно берут, хотя мужик он был поздоровее двух молодых, но это никого не интересовало. Куда-то вложили они с женой все деньги, которые берегли на черный день, и прогорели. Сейчас они перебивались случайными заработками, и, едва заслышав о возможности заработать, Димка охотно откликнулся, даже не спрашивая, куда и на сколько нужно ехать. А уж тем более - зачем. Вот жизнь довела!

Потом я уже почти ночью вызвонил Алика Мишина, по прозвищу Манхэттен. Его я знал с детства. Скорее с подросткового возраста. Он уже тогда проявлял незаурядные коммерческие способности, шныряя у гостиниц и выпрашивая жвачку, значки, мелкие сувениры, которые потом с большим успехом продавал в школе, наводняя наши карманы разными яркими предметами, столь непривычными и желанными в то время.

За эту жвачку он и вылетел из школы. Но даже будучи выпоротым безжалостно отцом, кстати, армейским политработником, не прекратил он своей бурной коммерческой деятельности в новой школе. Правда, стал более осторожным.

К окончанию школы он был уже на примете у бдительной московской милиции. Его знали все постовые в центре, несшие дежурство у отелей и гостиниц.