Григорий Славин - Чумовой рейс

И это прикосновение спиной – только прикосновение, а не удар, вывело из строя его сознание, еще даже не успевшее обвинить тело в неумелом обращении с живой душой…

А душа, выбитая из надоевшей клетки, взметнулась вверх, покружила над хозяином, словно раздумывая, что ей делать дальше, определилась с решением и нехотя вернулась обратно. Захлопнула за собою дверь и забилась в угол, решив не общаться с хозяином до тех пор, пока не пройдет обида…

Открыв глаза и осмотревшись, насколько ему позволяла залившая глаза кровь, Слава даже не удивился.

Все правильно. Завернутый в грубую материю, он лежит на дне какой-то ямы, а над ним все то же небо Черного моря. Все правильно. Этим полет и должен был закончиться.

Стерев с лица кровавые потоки, Слава трижды пытался подняться на ноги и обрести уверенность. Трижды ничего не вышло. Участок местности, на котором он лежал, был столь сложен в своей конфигурации, что догадаться о его форме и где тут стены было решительно невозможно.

– Эй, скалолаз! – раздалось где-то снаружи. Снаружи чего – совершенно непонятно. – Ты жив?

Хороший вопрос. Отвечать на него приятно.

– Ты сирота или нет?

Странный вопрос. На него лучше не отвечать.

– Я думаю, что сирота, – высказала свое подозрение Римма-Джина. – Иначе мама тебе обязательно сообщила бы, что с крыш спускаются на лифтах. Лифт – это такая кабина, в которую заходишь, и она сама тебя везет вверх или вниз.

– Лифт был занят, – привыкая к темноте и безрезультатно оглядываясь, объяснил Крайков. – Где я, девочка?

– В бассейне, милый.

– А что это за саван?..

– Это тент, которым бассейн был укрыт. Тебе повезло, как на перину упал. Ты меня любишь?

– Конечно. Подай руку.

– Ты сначала с глубины уйди.

– Девочка, доведи меня до каюты хозяина этого корабля, ладно? – попросил Слава, когда снова оказался на палубе. – Я тебе за это тысячу дам. А?

– Полюби на тысячу, потом покажу.

– Ты сначала покажи. А полюбить я тебя всегда успею.

Схватив его за руку, она поспешила к каюте, в которую сейчас заходил Гриша…

Что делал Слава, Грише было знать не дано. Однако спасибо ему, что увел четверых охранников из шести.

Первый ничего не понял. Просто упал без чувств. Со вторым пришлось повозиться, потому что впускать Гришу в каюту к Жидкову он не хотел.

Но Гриша уговорил и его. Ворвавшись внутрь, он похолодел. Охранники сторожили не каюту, а целый этаж!

Шесть или восемь дверей темнели красным деревом в погруженном во мрак коридоре, предлагая решить загадку быстро и правильно.

Первая.

Вторая.

Интересно, и в третьей тоже никого?..

Откуда-то сверху доносится перестук обуви по лестнице, и не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что это подмога Жидкову.

«А что я буду делать, – пронеслось в голове Гриши, – если Кира здесь, а с Жидковым человек десять охраны?»

Задав себе этот вопрос, он почему-то успокоился. И когда бил ногой по очередной двери, нашел для себя ответ, почему. Пристрелят так пристрелят. В конце концов, что он теряет? Вуалехвостов в Москве? Кира ушла. Так пусть хоть увидит, от кого к кому ушла.

Конечно, если он возьмет ее за руку, то все обойдется. В том смысле, что это большее, что сейчас можно сделать. Будущее же туманно. Он посмотрит ей в глаза и скажет: «Ты, конечно, дура, но мне очень нравишься. Как и много лет назад».

Но он все равно будет продолжать ее нести, стараясь удалить как можно дальше от этой каюты, и прижимать к себе, хоть на секунду грезя, что она любит его, что людям свойственно ошибаться, что вот она и ошиблась и что теперь горько сожалеет об этом.

Третья створка не стала ни закрываться после удара, ни виснуть. Она просто влетела внутрь, пересекла комнату и, ударившись верхним своим основанием в иллюминатор, вышибла раму и вынесла стекло наружу.

И он увидел ее совсем не так, как себе представлял.

Кира, одежда на которой была разорвана и представляла лохмотья, лежала на полу без чувств. А за ее спиной, в углу, натягивая одной рукой брюки, другой рукой сжимал старинный топор на длинном топорище Жидков.

Глаза бывшего губернатора блестели, губы были искривлены в судороге, и первое, что Гриша услышал, было:

– Опять не успел…

– Ты не успел или я?

– Конечно, я! Ты всюду успеваешь!

– Тогда у тебя есть шанс на спасение, волк фанерный.

И Гриша, потирая кулаки, стал обходить пустующую кровать.

– Что за неугомонные люди! – прокричал Жидков, заканчивая со штанами и перебрасывая топор из правой руки в левую. – Ни поймать их, ни проучить! Чего в Москве не сиделось?