Григорий Славин - Чумовой рейс

В номере было темно, бесшумно, и Слава, завсегдатай тех мест, откуда часто не возвращаются, совершил маленькую ошибку. Она заключалась в том, что в первую очередь заглядывать нужно было не в ванную, а в комнату. А еще его подвел насморк. Обычно именно запах квартиры или номера говорит о хозяине больше, чем паспорт и штамп о месте регистрации. Принюхался Слава поздно. Тонкий аромат терпкого одеколона заставил его зажать рот рукой и фыркнуть.

«Неужели этим можно поливать себя?» – пронеслось в его голове.

И он прошел в спальню.

Единственный глазок точечного светильника вечерней звездочкой освещал кровать, на которой происходили странные события, если учесть, что хозяин переехал.

– Вы кто такой? – спросила женщина с фигурой, словно только что вышедшей из-под резца Микеланджело.

Оно и неудивительно, если учесть, что Слава находился в номере с оформлением, прямо указывающим на направление итальянского Возрождения. Видимо, все на этом чертовом этаже, включая и каюту хозяина, было итальянским.

Гнева или смущения в голосе не было. Скорее интерес, наподобие того, когда женщина первый раз садится за руль и спрашивает, зачем нужна третья педаль.

– Простите, это каюта Жидкова? – как можно учтивее поинтересовался Слава.

– Вы педик? – равнодушно поинтересовалась вторая женщина. Если первая вышла из-под резца Микеланджело, то эта – из-под кувалды Церетели. В этот момент Слава и ощутил невинный интерес.

– Нет еще. А почему вы так решили?

Они лежали перед Славой, не считая необходимым прятать свои прелести.

– Да другой бы уже в кровати был.

Первая решила пока помолчать, справедливо полагая, что не женское это дело – лезть в мужские разборки.

А разборки шли на равных. Вторая мгновенно уравняла позиции, объявив Славу педиком. Если я, мол, не мужчина, то и ты не мужик, а потому давай говорить на равных. Он ее понимал.

Но на разборки с лесбиянками времени уже не хватало, а потому, еще раз извинившись, он вернулся в коридор, выбрался в иллюминатор и продолжил путь. Если следующая каюта с педиками, проблем будет больше.

– Козел!.. – услышал он вслед. Кажется, это был голос стройненькой девочки, и этот вскрик был похож на последний писк о несостоявшейся помощи.

Снова иллюминатор, и снова – открыт. Здесь все любят свежий воздух. Наученный горьким опытом, Слава осторожно прошел по темному коридору, приоткрыл дверь и посмотрел в комнату. Каюта была пуста.

После прошелся и по остальным помещениям.

Очень трудно добиться положительного результата, если одно из условий несанкционированного обыска – запрет на включение света. Но чудо произошло. За баром, между стенкой и креслом, внешне напоминающим восточную пагоду, он различил нечто, что было темнее воздуха. Осторожно опустил руку и почувствовал мягкую кожу. Мягкую, но холодную, как атмосфера в комнате. Догадался, нащупал ремень и вытянул сумку в центр комнаты.

А это что?.. Из кармана сумки он вытянул плотный файл с документами, на лицевой стороне первого листа которых в сумерках комнаты виднелся штамп печати. Кажется, после обнаружения Киры это самая удачная находка.

Не выдержав, Слава зашел в ванную, прикрыл дверь и включил свет. Слава богу, что тут все по-японски. Есть жалюзи на окне ванной, пластиковые, с расцветкой под цветущую сакуру. У него вот, к примеру, из венецианской душевой окно выходит прямо на площадь перед гостиницей, и никаких подобий занавесочек нет. В Венеции, как считают дизайнеры Москвы, на окнах душевых шторок не было. По нравам тех лет, если кто-то мылся, то остальные, получая компенсацию за невозможность этого сделать, смотрели на моющегося. А потому чистыми там ходили только те, кто был не прочь подурачиться перед публикой.

Но прочь Венеция. Слава бегло осмотрел бумаги.

Все бы ничего, да только бумаги эти – ксерокопии. Печати черные, как смоль, подписи ровны в росчерках, как факсимиле. Впрочем, на это можно не обращать внимания, когда видишь цифры.

Миллионы, миллионы, миллионы. Долларов, долларов, долларов. Предвыборная кампания Януковича. Банк Москвы… Каша, мед, говно и пчелы. Кстати, насчет пчел: Лужков, Лужков, Лужков.

Сумка оставлена второпях или специально?

Слава усмехнулся. Как бы то ни было, сейф, спрятанный за картиной, открыть все равно не удастся.

Если верить Колобку, это и была та самая «бомба».

На входной двери пискнул открываемый кем-то электронный замок.

– Не разорвалась бы она у меня в руках, – прошептал Слава, соображая, что делать дальше.