Григорий Славин - Чумовой рейс

Они с Кирой как-то видели в зоопарке, как спариваются черепахи. Зрелище было не из приятных. И сейчас Гриша вспомнил это, потому что происходящее очень напоминало тамошние попытки самца забраться на панцирь самки. Самка в последний момент поворачивалась на пару градусов, чудовище с открытой пастью с нее сползало, терпеливо обходило по большому радиусу и снова принималось за свое. Проходило очень много времени до того момента, когда две черепахи накладывались конгруэнтно одна на другую и превращались сверху в одну.

Но черепашье поведение – эталон терпения. Марецкий ходить вокруг точеной фигурки сутками не имел возможности. Видимо, рот его наполнился слюной настолько, что, когда он в следующий раз произнес «Кира», раздался лишь свист.

– Что вы делаете? – услышал Гриша, который, в отличие от Киры, имел относительно этого достаточно четкое представление.

– Что вы делаете? – вскричала она, чувствуя, как огромная масса валит ее на диван, подминая под себя и давя всем весом.

– Два часа, – хрипел Марецкий, – два часа радости – и я сделаю тебя богатой!.. Сделай то, что должна, и станешь богаче Батуриной!..

– Подите к черту! – яростно отбивалась Кира, пытаясь выбраться из-под рыхлой туши хозяина каюты. – Я буду кричать!..

– Я так хочу этого, – сопел в истоме Марецкий, – я даже слышу этот крик… Все, что хочешь, за два часа активной работы… – Руки его с треском разорвали майку на груди женщины, и он почти захлебнулся, увидев даже больше, чем ожидал.

Гриша этой сцены не видел. Ему мешал край иллюминатора. Он только удивлялся тому спокойствию, что им внезапно овладело. Его взору достались лишь ноги жены, обтянутые голубыми джинсами. Они дергались, пытаясь сбросить тяжкий гнет с тела.

Гриша подтянулся еще, и наградой за это стала картина в каюте целиком. Марецкий, оказывается, уже скинул с себя пиджак и рубашку. Неповоротливый с виду, он проявлял чудеса ловкости. И теперь Гриша видел лишь спину его, поросшую волосами от пояса до шеи. Картина эта заставила Гришу распахнуть створку иллюминатора до отказа.

А Кира тем временем задыхалась от собственного бессилия что-либо сделать. Теперь, когда все случилось, она испытывала настоящий ужас. Даже ее самые смелые попытки сдвинуть в сторону обезумевшего Марецкого приводили к тому, что силы его утраивались. Она пробовала ударить его по лицу – он схватил ее руку и заломил до хруста. Кира вскрикнула. Она пыталась ударить его коленом, – он насел так, что нога едва не сломалась.

– Да где же ты есть?! – вскричала она, боясь, что за это время Гриша мог сорваться и упасть. Она боялась уже не за себя, за Гришу.

Гриша упал в воду! Иначе он давно бы уже был здесь!

На ней находилось животное, не контролирующее ни чувства свои, ни поступки. И в тот момент, когда на ней треснула майка, свет вспыхнул перед ее глазами, как в операционной. Она догадалась, что Марецкий с размаху ударил ее по лицу, потому что ему порядком надоело сражаться. Он хотел оргазма.

Когда она снова увидела потолок в стиле «Лувр», потное, склизкое тело прикасалось к ее ногам, и она, уже готовая взвыть, поняла, что осталась без брюк.

Гриша упал! Это она виновна! Будь она проклята!

Зарычав, как волчица, она вцепилась зубами в узловатое плечо Марецкого, и он заорал хрипло и страшно.

И в то же мгновение в глазах Киры вспыхнули фиолетовые фонари, а в голове загудел гигантский комар. Марецкий сидел на ней и потирал прокушенные телеса ушибленной о лицо жертвы рукой. Оставшись после этого удара совершенно без сил, Кира слышала в свой адрес грязные ругательства. И вдруг почувствовала, что какая-то непреодолимая сила ее переворачивает со спины на живот…

А потом вдруг раздался этот грохот.

И на обнаженную спину ее посыпались какие-то предметы. Предполагать, что это Марецкий взорвался от оргазма, было глупо.

– Ну, что теперь скажешь, моя законная жена? Между мною и Марецким по-прежнему нет никакой разницы?

Услышав этот почти родной голос, Кира сорвалась и зашлась тем безутешным плачем, который случается с женщинами всякий раз, когда мелкая неприятность проходит мимо, но самое страшное еще впереди.

А позади нее, держа в руках спинку стула с торчащими из нее белыми щепками, стоял Гриша.

Тяжело приподнявшись над кроватью, Марецкий со стоном схватился за голову и сквозь пелену тумана стал настраивать зрение таким образом, чтобы усилить резкость и разглядеть-таки две тени, стоящие перед ним. Когда это случилось, он увидел двух охранников из свиты Жидкова. Первое, что прошептали его губы, было: «Где она?»