Ольга Володарская: Тайный дневник Лолиты

– На сто процентов.

– Но ведь кто-то убил Старикова?

Лаврентий пожал плечами.

– Что, если это нелепая случайность?

– То есть?

– В пузырьке была отрава, не предназначавшаяся человеку.

– А кому?

– Может, это вообще таблетки для унитаза?

Назаров посмотрел на Лаврентия с осуждением. Типа, взрослый человек, а несете всякий вздор. Кондрашов мысленно усмехнулся. Ему нравилось выводить самонадеянного опера из себя. Пусть и по мелочи.

– Как вы относились к покойному? – возобновил допрос майор.

– Ровно.

– То есть неприязни не испытывали?

– Нет, конечно. Иначе я не пришел бы на его юбилей.

– Либо пришли, чтобы убить его…

– Смешно… – хмыкнул Лаврентий.

– Разве? А мне кажется, грустно. Вашего преподавателя убили. Вам его жаль?

Кондрашов посерьезнел. Он хотел поскорее закончить, чтобы поехать домой, выпить хорошей водочки и нормально поесть, поэтому сменил тон и стал давать четкие ответы на заданные вопросы:

– Очень жаль. Старик помог мне получить диплом, я ему очень благодарен.

– А остальные говорят, что покойный был крайне строг и придирчив.

– Не со мной.

– Чем было вызвано его расположение?

– А вы как думаете, майор?

– У меня есть одно предположение, но… – Назаров развел руками. – Все уверяют, что Стариков был неподкупным преподавателем.

– Серьезно? А может, просто мало предлагали? Каждый человек имеет цену. Стариков в том числе.

– И сколько же он стоил, если не секрет?

– Точной суммы не назову, но дорого.

– И зачем вам это было нужно? Платить, чтобы получить диплом? Я понимаю, некоторых на работу без корочек не принимают. Но это точно не ваш случай.

– Честно? Учиться пошел, чтобы проверить себя. Смогу что-то понять или нет. Мне науки никогда не давались. Я ведь даже курсов не заканчивал, до всего сам доходил. Есть у меня диплом экономиста. Но я купил его еще в девяностых. Чтоб меня умники, типа тех, кто на банкете присутствовал, всерьез воспринимали. Но в глубине души я себя неучем чувствовал. Вот и решил понять, так ли я безнадежен…

– И какой вывод сделали?

– Понял, что все и так знаю. В теории ноль полный, но на практике всех преподов порву. И заскучал. Стало неинтересно учиться. Но надо же закончить, раз начал. Диплом получить. Вот к Старикову и обратился.

– Вы хорошо его знали?

– Совсем не знал.

– То есть никаких контактов вне академии с ним не было?

– Раза три встречались в ресторанах. Я приглашал старика на обед, мы решали вопросы, связанные с моей учебой. На личные темы не говорили.

Он отвечал так уверенно, что Назаров ему поверил. После этого разговор пошел легче. Майор попросил описать эпизоды обнаружения Саврасовым пузырька и появления умирающего Старикова в зале. Кондрашов старательно воспроизвел и тот, и другой. И после пары наводящих вопросов был отпущен.

Лаврентий считал себя избранным. И не только потому, что на его лбу красовалось родимое пятно, по очертаниям напоминающее крест. И не из-за редкого имени. У Лаврентия был дар превращать в золото все, к чему он прикасается. Только в отличие от мифического царя Мидаса не в буквальном смысле. Поэтому дар свой он считал благом, а не наказанием.

Жаль, разобрался в себе Лавр уже в довольно зрелом возрасте, то есть понял, в чем его истинный талант, и потому полжизни прожил в бедности.

Он вырос в трущобах. Отец и мать Лаврентия работали на шинном заводе. Отец слесарем, мать – аппаратчицей. Оба имели за плечами восьмилетку и трудный опыт выживания. Приехали в Москву из деревень, долго искали, куда бы получше пристроиться, чтоб и зарплата достойная, и общежитие, пока их не взяли на только что пущенный шинный завод. Сошлись родители Лавра не потому, что полюбили. Как-то в праздник по пьяному делу переспали. Девушка забеременела. Парень поступил порядочно – женился на ней. Не последнюю роль в его решении сыграл тот факт, что семейным дают отдельную комнату в общежитии.

После рождения ребенка молодые недолго оставались вместе, всего два с половиной года. Отец Лавра решил отправиться на Север, чтобы заработать на квартиру, и больше жена с сыном его не видели. Соломенная вдова недолго горевала. Уже через полгода нашла нового мужа. На сей раз гражданского. Привела его к себе в общежитие. Велела сыну называть его папой.

Звали нового «папу» Лаврентия Васей. Это классическое русское имя совершенно мужику не шло. Вася был черняв, смугл, броваст и чертовски хорош собой. Только этим объяснялся его успех у женщин. Потому что любить Васю как человека было не за что. Пьющий, склочный, ленивый, да еще и судимый. Но Вася никогда не был один. Мать Лавра отбила его у своей подружки. И до той он был не одинок. Все женщины предоставляли Васе кров и содержали его на свои жалкие гроши. А он принимал это как должное.