Сергей Михайлов - Наркодрянь

хорошо знали: грызет ногти - значит, крайне чем-то недоволен. А его это почему-то успокаивало. Успокоило и теперь, только во рту почему-то появился такой привкус, словно он обгрыз дверную ручку.

Манзини сердито сплюнул и прокаркал:

- Фальконе! Иди сюда!

Дверь тотчас отворилась, и в кабинет бесшумно скользнул старый слуга Манзини. Дон Пьетро брезгливо поднял конверт за уголок и протянул слуге:

- Передай Картавому. Пусть высосет из этой писульки все, что возможно. Да! Нашли ту шлюху Джакомо?

- Нет, пока... - переминаясь с ноги на ногу, промямлил Фальконе. - Еще ищут.

- Передай Картавому, чтобы шевелился. Ну иди, иди...

Фальконе почтительно приложился губами к золотому перстню на среднем пальце правой руки Манзини и, пятясь, скрылся за дверью.

...Картавый, отличный эксперт, не сошедшийся некогда принципами с федералами, осторожно, пинцетом, опустил листок в полиэтиленовый пакет и облизал пересохшие от волнения губы. Он сразу заподозрил неладное.

Бумага выглядела как-то странно. Вроде мелованная, но очень тонкая, она походила на крылышки бабочки-капустницы, побывавшей в потных руках уличного сорванца.

Картавый начал экспертизу с того, что тщательно осмотрел письмо и конверт в десятикратную лупу. Уже после этого поверхностного осмотра он вознес небесам хвалу за то, что они надоумили его надеть резиновые перчатки.

Бумага была обильно и искусно припудрена мельчайшим белым порошком. Потому-то и походила она на крылья бабочки. Впрочем, подметить это можно было только при хорошем увеличении, да и требовался глаз только такого спеца, каким был Картавый.

...Вот и отпечатки пальцев "кэмпо". Он изрядно полапал бумагу... А другие? Других отпечатков Картавый не обнаружил. Впрочем, дактилоскопия его сейчас мало интересовала. Картавый понял назначение письма и смысл ругательств. Все остальное не имело значения, уже не имело...

Он бережно опустил пакет с письмом на дно небольшого чемоданчика, снял пинцетом перчатки. Затем тщательно вымыл руки горячей водой и снял трубку внутреннего телефона. Набрал номер Картрайта - тот распоряжался всеми перемещениями и действиями "соддато".

- Картрайт здесь, - раздалось в трубке.

Как непревзойденный специалист и старый соратник Манзини, Картавый входил в свиту "особо приближенных". Потому с Картрайтом он говорил на равных.

- Слушай, малыш, - деланно безразлично протянул он. - Мне нужно съездить на кухню к Алхимику. Доложи отцу и позаботься о конвое.

Кличку свою Картавый носил не зря. Даже под пистолетом не мог он выговорить проклятую букву "р". Потому-то и избегал в разговоре употребления слов с этим звуком. И, надо отметить, достиг поразительной сноровки, хотя смысл его высказываний не всегда сразу доходил до слушателя.

- Ты хочешь съездить в лабораторию профессора Рогана? - догадался Картрайт после секундного размышления.

- Ну да, Алхимика.

- Что-нибудь важное? - насторожился Картрайт.

- Понимаешь... слюна, - не замешкался ни на мгновение Картавый. - Он, кажется, поводил языком, заклеивая оболочку. А остаток слюны - это важно.

- Неужели? - усомнился Картрайт.

- Конечно, - заверил его Картавый и принялся перечислять. - Мужчина или женщина, сколько лет, когда написано письмо, антигены гемической жидкости - все это можно узнать по слюне. Это, по-твоему, не важно?

- Вот никогда бы не подумал, - искренне изумился Картрайт. - А еще что-нибудь раскопал?

- Будет и еще, - многозначительно пообещал Картавый. - Ну что, даешь машину?

- Валяй.

Из лаборатории профессора Рогана Картавый возвращался спустя полчаса, с исчерпывающей информацией. По дороге Картавый еще разок обмозговал положение.

Выходило так, словно он добровольно уселся на бочку с порохом, когда не доложил о своих подозрениях Картрайту и патрону. Но, похоже, порох уже изрядно отсырел. Время ушло не только сейчас, а и тогда, когда письмо только попало на экспертизу. Теперь хозяину, всемогущему "кэмпо" - конец, это совершенно ясно.

Но вот что странно: люди, которые подстроили Манзини каверзу, прекрасно были осведомлены об одной очень важной привычке. Жизненно важной, как оказалось. А ведь о ней знали немногие в самом близком окружении шефа. Выходит, в свите Манзини предатель. Кто он? Вопрос номер один. Под чью дудку пляшет? Тут возможны варианты...

Нет! Он правильно поступил, скрыв от Картрайта и "отца" свои подозрения. Теперь у него на руках козырная карта. Правда, неверный ход может стоить жизни, но он-то всегда был незаурядным игроком.