Издательство «Развлечение» - Белые рабы

— Мне строго-настрого приказано отдать кувшин только надсмотрщику над рабами в собственные руки, — робко возразила она.

— Неужели ты можешь отказать мне в чем-нибудь, — тоном упрека шепнул Тен-Итси, — да еще в моей первой просьбе, с которой я обращаюсь к тебе после долгих лет отсутствия?

— О, если бы вы не оставили нашу родину, все было бы иначе, — отозвалась она и тяжело вздохнула, — тогда я знала бы, к кому мне обратиться за помощью.

— Но теперь, Талика, я вновь с тобой и клянусь тебе моими предками, что буду охранять твою жизнь и потребую отчета у твоих мучителей, — произнес Тен-Итси.

Он взял из ее рук кувшин с ядовитой жидкостью, предназначенной для Ника Картера и его спутников.

Она не препятствовала ему, когда он поднял крышку и заглянул в кувшин.

— Что вы делаете, принц? — вдруг произнесла она в сильном испуге.

Тен-Итси вылил жидкость из кувшина и заменил ее свежей водой из ближайшего фонтана.

— О боги! Что вы сделали! Меня убьют, если об этом узнает моя госпожа!

— Если ты сама не скажешь ей об этом, то она никогда ничего не узнает, — утешал Тен-Итси растерявшуюся девушку, — выслушай меня, Талика! Я доверяю тебе тайну! Те белокожие люди, для которых твоя госпожа приготовляет каждый вечер этот напиток, — мои друзья, которые не раз спасали мне жизнь и которым я обязан очень и очень многим. Напиток, который ты им приносишь, предназначен для того, чтобы лишить их разума, чтобы превратить этих героев в негодяев, сделать из честных людей предателей! Да ты этого понять не можешь, но я думаю, что ты поверишь мне и так, не правда ли?

Она бросила на него взгляд, полный самоотверженной преданной любви, и скрестила руки на груди.

— Приказывайте, принц! Я охотно умру для вас!

— Нет, Талика, не о смерти речь, — с улыбкой ответил он, — напротив, я хочу разорвать твои оковы и дать тебе свободу. Скоро наступит день, когда ты снова засияешь во всей своей красе. Весь Токио будет у твоих ног и воздаст должное твоей красоте и твоей чистой душе. Обещай мне только одно. Моя просьба, быть может, покажется тебе чудовищной, но придет время, и я объясню тебе все. Согласна ли ты выливать этот напиток, получаемый от твоей госпожи для белых рабов, каждый вечер, как я это сделал сегодня, и наполнять кувшин чистой водой? Губительная жидкость так же чиста и прозрачна, как чистая вода, так что никто не заметит обмана. Сделаешь ли ты это для меня, Талика?

Она покорно склонила голову.

— Да будет воля богов и ваша, принц, — прошептала она, — я сделаю все, что вы хотите. Но теперь я должна идти. Надсмотрщик привык к тому, что я приношу кувшин в одно и то же время.

Она взяла кувшин из рук Тен-Итси, быстро побежала дальше по галерее и вскоре скрылась.

Тен-Итси радостно улыбнулся.

«Какой счастливый случай, — подумал он, — Талика находится здесь, очевидно, в плену у моей двоюродной сестры. Теперь я припоминаю: Вишневый Цветок всегда завидовала красоте этой гейши. По всей вероятности, она похитила бедную девушку и держит ее здесь, как рабу. Я никогда не думал, что Вишневый Цветок так бессердечна, но теперь убедился, что она способна на какие угодно злодеяния. Задача моя, однако, усложняется: мне предстоит не только освободить Ника Картера и его спутников, но и защищать Талику. И все это я должен сделать один, имея противниками коварную женщину и дьявола в образе человека. Но, как бы то ни было, я доведу эту борьбу до какого-нибудь конца. Для меня есть только два исхода: победа или смерть».

В глубоком раздумье он вернулся в дом.

Тен-Итси жил в поместье барона Мутушими уже третью неделю.

За все это время он только и делал, что развлекался.

С Мутушими он был в самых лучших отношениях и полагал, что ему удалось убедить барона, будто он нашел в его лице преданного идее союзника, который не преминет взять его под свою защиту у самого микадо.

Со своей двоюродной сестрой Тен-Итси тоже был в самых дружеских отношениях. Он часто сопровождал ее на прогулках и добродушно улыбался ее шуткам.

Он поставил себе за правило в присутствии своей двоюродной сестры не обращать никакого внимания на Талику, точно ее вовсе не было. Он, казалось, и не догадывался, что робкая слуга и всеми любимая гейша, исчезнувшая из Токио, — одно и то же лицо.

На самом же деле Тен-Итси действовал с лихорадочным рвением.

Он наблюдал за всем, что делалось в поместье барона Мутушими. Незаметным образом он вступал в беседу то с одним, то с другим из служащих и ловко выпытывал у них то, что ему было нужно.