Елена Милкова: Охота на скунса

– Мерзкая комедия! Садитесь, Андрей Кириллович. – И шеф указал на свободный бархатный диван. – Они подумали подобраться таким путем: сначала самолет, потом поезд! Это у них не получится!

Шеф, судя по всему, вообразил, что стал жертвой происков конкурентов, которые наняли вагонных потрошителей ради него, единственного.

А дальше Беневоленский спросил и вовсе неожиданное:

– Вы привели этого паренька? Надо взять его на службу. Чтобы вы больше не попадали в постыдную ситуацию, как там. И пусть он обучит ваших ребят. Не обижайтесь, если я стану ему платить намного больше, чем вам.

Андрей Кириллович был уже рад, что неприятное объяснение они проехали быстро. О том, что паренька он упустил, говорить пока не стоило, хотя карасю понятно, что профессионалу столь высокого уровня светиться не надо, а насчет перекупки – тут тоже неизвестно, как повернется. Такие люди на биржу труда не ходят. Работодатели за ними стоят в очереди.

Однако своими соображениями Андрей Кириллович делиться не стал, а, попросив двадцатиминутный тайм-аут, отправился на поиски своего потенциального сотрудника.

Шел он по вагонам с малой надеждой. Хотя всякое бывает. Где-то этот паренек, конечно, свою лямку тянет. Если на государственную структуру, то она должна быть сильно засекреченной, потому он и покинул поле битвы, не желая засвечиваться. А если на частную – то тем более светиться ему ни к чему. Но вдруг щедрость шефа будет столь безразмерной, что он клюнет. Потому Андрей Кириллович послал двоих сотрудников по вагонам к хвосту поезда – там были только кресла, – а сам отправился к локомотиву, готовя по дороге первые фразы, с которыми обратится к парню, если, конечно, повезет его увидеть.

Заглядывая в каждое купе с одной и той же дежурной фразой: «Друга ищу, а в каком он вагоне едет – забыл», Андрей Кириллович прочесал оба купейных, а потом пошел между рядами кресел.

Подозрение оправдалось – парня он не увидел. У ребят, которые двигались к хвосту состава, результат был такой же.

– Нет, так нельзя. Вы должны его найти. Вы должны мне обязательно его найти. Любыми способами, – проговорил шеф, приняв отчет.

Это был приказ. «Приказ начальника – закон для подчиненного. Он должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок» – так говорилось в дисциплинарном уставе, который когда-то зубрил Андрей Кириллович юным салажонком.

Оставив шефа со своими делами, он перешел в купе к сотрудникам, и вместе они начали мозговую атаку: как сыскать исчезнувшего пассажира.

Бывший капитан Дима предложил такой вариант: перед Москвой один перейдет на площадку первого вагона, другой – уйдет к последнему. Оба соскочат на платформу, встанут среди встречающих и будут смотреть на всех идущих.

– Сделать-то это можно, только он наверняка пойдет другим путем, – проговорил Андрей Кириллович.

– Ребята, а ведь это – Скунс! – воскликнул вдруг тот же Дима. – Ей богу, Скунс!

О герое по кличке Скунс писались книги сначала Незнанским, а потом Марией Семеновой. С группой соавторов. Потом пошли слухи, что это вроде бы реальная личность, едва ли не друг одного из соавторов, который время от времени делится с пишущей братией своими воспоминаниями. Другие уверяли, что Скунс хотя и когда-то действовал в девяностых годах, но давно уже лег на дно. Так же как и некое таинственное подразделение по имени «Эгида», связанное с этим субъектом невидимой нитью, расформировано за проявленную чрезмерную старательность в одном тонком деле – кого, повысив в звании, отправили на почетный отдых, кого перебросили в другие службы.

– Ты еще Доценко сюда приплети, а также Маринину, – сказал Володя, самый молодой из сотрудников. Он носил светлые, те самые «пшеничные усы», в которые улыбался песенный парень. – Твой Скунс уже дед, как наш Андрей Кириллович. Если ему в восьмидесятом было лет тридцать, то сейчас – пятьдесят.

Так Андрей Кириллович узнал, что его считают дедом. А что, ведь и правда – у него есть двухгодовалый внук. Хотя прослыть среди своих ребят дедушкой он уж точно не стремился.

– Ну не дед, – понял свою ошибку Володя, – но все равно, куда ему до таких подвигов. И «нашему» лет тридцать, не больше.

– Возраст сейчас на внешность не влияет, – проговорил неожиданно для самого себя Андрей Кириллович. И вспомнил, как несколько недель назад зашел, предварительно созвонившись, по одному деликатному вопросу домой к знаменитой певице, которой было за шестьдесят. Ему открыли дверь, и он увидел девушку лет двадцати, видимо внучку, говорившую по телефону. И только он хотел задать вопрос типа: «А где же бабушка?» – как внучка поздоровалась голосом самой певуньи, который невозможно было спутать ни с чьим в мире: