Ольга Миленина - Вольный стрелок

— Так он звонил, — вставил тот, кто сидел сзади. Я его не разглядела толком, только отметила, что лицо, кажется, незнакомое. Но не удивилась — у меня неплохая память на лица, но по работе я сталкиваюсь с таким количеством людей, что если главных персонажей еще запоминаю, то второстепенные уходят в тень. Так что я вполне могла его видеть рядом с Кисиным — на соревнованиях, в ресторане за соседним столиком, может, даже на тех памятных боях без правил, — но просто не запомнила. Как и водителя. — Три дня тебя ищем, а ты все бегаешь где-то. Обзвонились на работу тебе — а там и не знают, где ты. В пятницу сказали, что сегодня к двенадцати будешь, — вот подъехали на всякий случай, звякнули, снизу…

— А он что, домой мне не мог позвонить? — Я потянулась на удобном и мягком кожаном сиденье. — Или такой сюрприз приготовил, что заранее предупреждать не хотел?

— Ну, — поддакнули сзади. — Сюрприз…

Я замерла, почему-то чувствуя, как внутри все начало холодеть. А потом передернулась от этого холода. Уже зная, что дело вовсе не в открытом окне — а совсем в другом. В том, что я, дура, села в машину к чужим незнакомым людям — забыв, что позавчера звонила Кисину и мне сказали, что он будет только через две недели. Забыв, что он никогда в жизни не звонил мне на пейджер — и даже, по-моему, не знал его номер. Забыв, что он никогда не называл при мне свою кличку — и скорей всего не знает, что я ее знаю.

У меня были оправдания — на самом деле я ни о чем нед забывала, конечно, просто находила объяснения этим странностям. В субботу мне могли его не позвать, потому что, хотя он был в Москве, велел всем передавать, что будет в конце апреля, и для меня не стали делать исключения. Номер пейджера я могла ему дать когда-то — в конце концов тот, что у меня сейчас, я взяла уже год назад и могла за этот год на одной из наших встреч автоматически записать ему номер.

И все остальное я себе объяснила — что у него могли возникнуть проблемы и потому он не хотел разговаривать с моим автоответчиком, и даже на пейджер звонил не он сам, а кто-то от него, по этой причине и подписался так. И потому странности не беспокоили меня — потому что подсознание, не желавшее, чтобы я включалась в серьезный мыслительный процесс, подсовывало мне эти объяснения, меня успокаивая. И меня подставило.

— Вы ведь не от Вадима, да? — спросила негромко севшим слегка голосом, поворачиваясь деревянно всем телом к тому, кто сидел за рулем. — Может, скажете, от кого, — и заодно сообщите, куда мы едем? И что вам от меня надо?

— Это тебе надо! — Тот, кто сидел сзади, хохотнул коротко. — Ты ж людей дергаешь, вопросы всякие задаешь, мертвяков да живых беспокоишь. А нам че надо — да ниче нам не надо. Ты не тушуйся — путем все. Потолкуют с тобой, и обратно отвезем. Туда, куда скажут… — Завязывай, че девчонку пугаешь? — со смешком упрекнул водитель. — А ты че, Юлька? Хотела поговорить? Хотела. Вот и поговорят с тобой…

Я кивнула, встретив его взгляд, как можно спокойнее кивнула, с уверенным таким видом, словно все шло так, как я сама того хотела. А потом отвернулась, замечая, что мы уже выскочили на Ленинские горы. И летим дальше по пустой почти дороге, не тормозя на отсутствующих светофорах.

Не то чтобы я собиралась прыгать из машины, если бы на ее пути показался светофор и она притормозила немного, или махать руками и орать истошно, если бы вдруг увидела на обочине гаишника. Мне ничто не угрожало в данный момент — и возможно, вообще ничто не угрожало. Судя по всему, это были посланцы тех людей, с которыми я просила Кисина меня свести по возможности и которым он дал мой рабочий телефон. А те, отчаявшись меня поймать в редакции, каким-то образом вычислили мой пейджер — и набрали и подъехали наудачу, не зная точно, выйду я или нет.

Так что, наверное, все было нормально — если бы не одно «но». Кисин уже не раз сводил меня с разными людьми, по моей просьбе или их, и всякий раз мы встречались в его присутствии. Он нас сводил, он и присутствовал на встрече — в качестве посредника и гаранта, скажем так, нормальности нашего контакта. И заодно демонстрировал тем, что общаться со мной следует только через него. А мне — что я не должна ни о чем беспокоиться, потому что лично он поручается за то, что люди выполнят взятые на себя обязательства.

Это было серьезное «но» — то, что они на меня вышли в тот момент, когда его не было в Москве. Что именно они вышли, а не кто-то из его людей, кто должен был бы стать гарантом в отсутствие босса. Что тот человек Кисина, с которым я разговаривала в субботу, не предупредил меня ни о чем. А значит, не знал ничего.