Ольга Миленина - Вольный стрелок

Наташка с нескрываемой радостью об этом повествовала — видно, в курсе была, что Сережа положил на Ленку глаз. И я бы даже не удивилась, узнав, что именно она сосватала Ленке это задание, — опытным журналистским нюхом чуя, что тут что-то не так. И пусть тот факт, что главный озлобился на Ленку, не означал, что он немедленно начнет спать с Наташкой, — Наташка все равно была жутко довольна, словно своей главной задачей видела недопущение связей между главным редактором и подчиненными.

Я вдруг подумала, вполуха слушая редакционные слухи, сплетни и происшествия, что началась уже самая настоящая весна — а до конца апреля остались какие-то считанные дни. А я как дура все хожу в пальто, в котором проходила всю зиму, — хотя давно пора менять его на плащ. И вообще обо всем забыла — и все из-за этого материала, который сейчас лежал в моей сумке в виде спрятанной в пластмассовый футлярчик дискеты. От которой я собиралась избавиться еще как только зашла к Наташке — но забыла из-за ее болтовни. Но которую в любом случае собиралась ей оставить, перед тем как уйти, — и какое-то время вести пустое растительное существование.

Наташка все говорила, а я размышляла о том, что, наверное, могу устроить себе праздник — настоящий большой праздник по поводу окончания этого мутного расследования. Купить бутылку дорогого вина, кьянти, например, и приготовить лазанью, и приобрести каких-нибудь изысканных пирожных на Новом Арбате или Тверской, и посидеть как следует под испанскую гитару. Чтобы потом, на следующее утро, начать новую жизнь — сесть на диету, сократить курение, отказаться полностью от сладкого, и зарядку делать, и…

Мысль о новой жизни не показалась мне излишне радужной — и я упрекнула себя за то, что порчу идиотскими идеями такой приятный день. И прислушалась к Наташкиному рассказу — сейчас снова вернувшемуся к моей персоне. Которой, оказывается, несколько раз интересовался главный, ужасно желавший прочитать материал про банкира, и еще какие-то люди. Которые не могли дозвониться мне по причине отсутствия меня в редакцию и потому атаковали приемную.

— Мужик какой-то три дня подряд звонил — жопа моя, Ленка, в пятницу ко мне приперлась, говорит, что третий день Ленскую спрашивают по делу срочному.

Ну я ей сказала, чтоб передала, что в понедельник к двенадцати будешь. А сама думаю — ну обалдела Юлька, с кем-то трахается там целыми днями, работу вообще задвинула, лень из койки вылезти, а ей тут мужики обзвонились. Наобещала небось отдаться — а сама с другим крутит. А те, кому не досталось, переживают. Куда тебе мужиков столько, Ленская, — сколько ж трахаться можно? Ты у нас прям труженик полового фронта…

Антонова села на любимого конька, видно, весна на нее действовала, возбуждая, заставляя удовлетворять зов плоти рассуждениями о сексуальной жизни других. Сильно преувеличенными рассуждениями — видно, неслабый был зов.

Пейджер завибрировал в тот самый момент, когда Наташка предлагала мне создать при газете сексуальное приложение и возглавить его и печатать там рассказы о своих собственных похождениях, которых будет вполне достаточно для того, чтобы забивать раз в неделю восемь, а то и шестнадцать полос. Не знаю, почему я не в сумку его положила, пейджер, а прицепила на пояс, отключив звук, — но ощущения показались мне фантастически приятными, потому что родившаяся в районе живота вибрация поползла вниз по жирненькому тельцу к тому месту, о жадности и ненасытности которого повествовала Антонова. И я сладко поежилась и вздохнула, когда он успокоился, слишком быстро успокоился, — и сняла его с пояса, поднося к глазам, чтобы Наташка не подумала, что идиотская ухмылка на моем лице означает согласие на ее бредовое предложение.

— Во, очередной прорезался — хочет узнать, свободна ли койка сегодня? — Наташка, похоже, совсем тут свихнулась от весенних лучей, и я отмахнулась от нее вяло. — Да чего ты машешь — точно ж мужик…

Я кивнула задумчиво — изучая странный текст на экране черного пластикового прямоугольника: «Через полчаса внизу, Кот». Думая, что, увидь Наташка этот текст, она от восторга завизжит — решив, что человек специально назвался котом, что он подчеркивает тем самым, зачем мне звонит и чего от меня хочет.

Но я не собиралась ей его показывать — потому что она растрепала бы об этом сообщении всей редакции и кто-нибудь посвященный мог ей сказать, что в Москве есть человек по кличке Кот, известный также как Вадим Кисин. В этом знакомстве не было ничего особенного — сейчас такие времена, что каждый знает кого-нибудь, связанного с криминальным миром, — но светить свои контакты я все равно не хотела. Ни к чему.