Траектория чуда

От этих мыслей мне стало особенно не по себе. «Да чего ты напраслину на людей-то возводишь! - взбунтовался я против доводов своего же разума. – Вон сколько тогда еще народу-то было». Да, а, собственно, кто тогда был кроме Гохи и Романа? Мой «контакт» и «засланный казачок» в стане «Росмашснаба», - я хорошо помню, как сам звонил ему, приглашая на пьянку. Потом, разумеется, Сохатый – наш любимый арендодатель, который несмотря на свой пенсионный возраст, никогда не пропустит ни одной халявной пьянки. А кто еще-то? Ага, одного вспомнил, - некто Паша, Романов кореш. А второго притащил Гоха, - какой-то его армейский сослуживец. Выпито тогда было немеряно, а в конце такой пьянки – все братья, и на этом основании вся когорта, то есть, шарага с гоготом и посвистами молодецкими принимала непосредственное участие в написании и размещении того моего злополучного объявления. И получается, что достоверно выяснить, что называется, кто падлой оказался, совершенно нереально. По крайней мере, сейчас и отсюда.

От такого насилия над полупьяным мозгом, которое я сейчас совершал, пытаясь понять хитросплетения чудовищной интриги, свитой вокруг меня, у меня жутко разболелась голова, и я решил залезть в душ. К тому же скоро должен был появиться Ален с тем, чтобы отвезти меня к мсье Сержу. Конечно, в таком состоянии тела и духа, как сейчас, самое дело мне было разъезжать по званым ужинам, но в конце концов прагматичное желание поесть на халяву возобладал над моими сомнениями. Значит, тем более нужно привести себя в порядок. Стоя под горячими освежающими струями, я составил план действий на завтра. Он получился не слишком напряженным: разобраться с Талией, позвонить Гохе и, может быть, Роману на предмет уточнения личностей всех, кто тогда принимал участие в злополучной пьянке. Хотя как звонить людям, которые теоретически могут быть ко всему этому причастны, особенно после недвусмысленного предупреждения Голоса ни с кем не связываться. Ну, в Гохе-то, положим, я не сомневался, но вот насчет Романа… В общем, утро вечера мудренее, но завтрашний день будет днем действий! С этой мыслью я решительно толкнул дверь, едва не зашибив распахнувшимся полотном Алена, который уже поджидал меня в гостиной.

*****

В который уже раз за последние два дня меня везли по набережной Монблан. Вот сейчас проедем конный памятник и - налево, на мост Монблан. «Опять, что ли, на улицу Роны едем? – грустно усмехнулся я про себя. – Ох, как прав оказался вещий Ален, - уж эту-то улочку я надолго запомню!» Но, к счастью, не доезжая моста, неожиданно повернули направо. Оказалось, что дом мсье Сержа находится в новой, правобережной части Женевы, в районе Вермонт. Уже давно стемнело. Мы ехали по современным, широким улицам этой части города, залитым неоном фонарей и реклам. Кипела вечерняя жизнь. Многочисленные кафе и бистро, мимо которых мы проносились, были полны народа; тротуары кишели толпами праздно шатающихся прохожих, глазеющих на роскошные витрины уже закрывшихся супермаркетов и бутиков. Наверное, играла музыка, но ни ее, ни гомона многоголосой толпы в салоне за двойными стеклами Мерседеса слышно не было. Я думал о своем. Молчал и обычно такой словоохотливый Ален, и я догадывался, почему. Еще в отеле он, не обнаружив в номере Талию, робко и вежливо поинтересовался насчет нее. Я, не сочтя нужным придумывать какую-нибудь достоверную причину, просто сказал, что на ужин она не поедет. Ален сразу как-то явно сник, но, впрочем, сразу спохватился и поторопился объяснить, что, по его мнению, мсье Серж будет огорчен отсутствием моей спутницы. Моя голова была занята совершенно другим, и я в ответ только безразлично пожал плечами. Но про себя подумал, что вряд ли дело в мсье Среже, и что, похоже, причина такого разочарования Алена совершенно иная. В жизни я много видел влюбленных болванов, включая и себя самого, - Ален сейчас выглядел в точности, как один из них. «Ах, Таша, Таша, красивая ты стерва!» - горько вздохнул про себя я, и бесцеремонно выпроводил новоявленного воздыхателя из номера, объяснив, что мне нужно одеваться.

Вместо моря жизни, мимо которого мы проносились, в оконном стекле я видел лица Галины и Юльки. Как на одной особо нравившейся мне фотографии, они сидели рядом и смотрели на что-то чуть в сторону от объектива. На глаза навернулись слезы. «Ну, сука, держись, - прошипел сквозь зубы я, обращаясь к таинственному их похитителю, - доберусь я до тебя!» Несмотря на то, что как выполнить это обещание, было пока совершенно непонятно, на душе малость полегчало. Я вздохнул, и перевел взгляд на лобовое стекло. На нем, между затылками водителя и Алена, было лицо Таши. Она смотрела на меня полными слез глазами, ее губы что-то беззвучно шептали. А-а, чур меня! Я, как конь, замотал головой, чтобы прогнать наваждение, но оно не проходило. Не знаю, сколько времени еще мне виделись бы еще все эти образы, но тут мы, к счастью, приехали.