Траектория чуда

В клинике все прошло за полчаса. Нас, конечно, ждали, и встретили, как дорогих гостей. Мы с профессором сразу же уединились в его кабинете, а его сухолядая ассистентша увлекла Ташу на короткую экскурсию по палатам, лабораториям и операционным. Общаться мы со светилом по причине языкового барьера не могли, да и не о чем было. Мы подписали три экземпляра контракта – им, мне и Таше. Я, натянуто улыбаясь, передал ему деньги. Он, улыбаясь совершенно искренне, выдал мне расписку. Если бы не вернулась Таша с ассистентшей, дальше склабиться друг на друга было бы больше не о чем. Итак, с формальностями было покончено. Я спохватился, что вещи-то Ташины остались в отеле, но выяснилось, что для того, чтобы лечь, они и не нужны. Вообще по условиям контракта, который Таша неизвестно когда проштудировала от корки до корки, все ее пребывание в клинике было построено по принципу «все включено». Выходило, что даже наличность ей была без надобности, потому как и стоимость обратного перелета в Москву, правда, в экономическом классе, входила в контракта. Но все равно я стал настаивать, чтобы она оставила себе хотя бы двести баксов, но Таша, поняв, что эти деньги у меня едва ли не последние, категорически отказалась. На самом деле меня отсутствие этих денег в такой ситуации не губило, а наличие – не спасало, и я, чтобы поставить на своем, просто незаметно сунул их ей в карман.

Условившись, что вещи я завезу Таше завтра, я попрощался с людьми в белых халатах, а Таша вышла проводить меня на улицу. Мы встали на невысокой приступочке у дверей клиники, и молчали. К вечеру холодало, и Таша зябко ежилась, пытаясь натянуть пониже рукавчики своего жакета. Я расстегнул пиджак и, как в очень старом кино, обнял ее, одновременно охватив пиджачным полами. Она обвила меня под пиджаком руками, крепко прижалась ко мне всем телом. Так мы стояли, но время шло, и пора была расставаться.

- Ну что, все? – спросил я, целуя ее в маковку. – В следующий раз я увижу тебя немножечко другой?

- Разве мы не увидимся завтра? – встревоженно подняла на меня глаза она. – Завтра я буду еще прежней.

- Да, конечно, конечно, - успокоил ее я. – Я совсем забыл, что завтра мне надо завезти тебе сумку.

В молчании прошло еще несколько минут. Уже заметно темнело.

- Ладно, ты… иди, - вздохнув, сказала наконец Таша. – Все равно на прощанье не намолчишься. Обо мне не беспокойся, решай свои дела. Я уверена, с твоей семьей все будет хорошо.

Я разжал объятия, застегнул пиджак.

- Спасибо, - сказал я ей.

- Тебе спасибо, - ответила она. – То есть, как я еще могу сказать, как я тебе благодарна за то, что ты делаешь… сделал для меня.

В ее глазах блестели слезы. Она порывисто взяла мою руку своими холодными пальцами и прежде, чем я успел что-либо сделать, поцеловав в раскрытую ладонь, прижала к своей груди.

- Ты удивительный, Глеб, - зашептала она сквозь слезы. – Ты большой и добрый. У тебя все будет хорошо, я чувствую, я знаю. Только… не забывай меня, ладно? Как разберешься с делами, позвони мне, хорошо? Я буду ждать.

Я ободряюще улыбнулся ей, кивнул:

- Конечно.

Она потянулась ко мне, поцеловала солеными от слез губами, повернулась к двери, взялась за ручку. Дверь звякнула, открываясь, и Таша скрылась за ней, в последний раз оглянувшись на меня. Но мы не успели встретиться взглядами, - дверь закрылась. Я вздохнул, повернулся, чтобы уйти, но вдруг странное чувство дежавю заставило меня снова обернулся на дверь. Но нет, наверное, когда и где я уже пережил этот момент, я не вспомнил.

Как ни твердо было мое желание начать во всем экономить, но до отеля было далеко, и пришлось взять такси. Всю дорогу я ни о чем другом думать не мог, как только ревниво наблюдать за с невероятной скоростью прыгающими цифирками счетчика. Заплатив за путь в каких-то пять километров аж тридцать франков, я принял твердое решение, что роскошествовать надо бросать. Во исполнение сего я первым делом решительно отправился на рисепшн и попробовал переехать в номер поскромнее, но меня ждало разочарование. Оказалось, что отель забит до отказа, и свободных мест нет. Оставалось, воспользовавшись общением с отельскими, выяснить хоть состояние моих с ними взаиморасчетов. Лучше бы я этого не делал! К себе в номер я поднялся в предынфарктном состоянии, узнав, что за номер, как я и предполагал, не плачено, а стоит это двухкомнатное великолепие без малого пятьсот грин в сутки. Я без сил упал на кровать, и закрыл глаза.