Алина Егорова - Драгоценности Жозефины

– Непутевые, и девица с ними непутевая! Ишь, зенки за лохмами спрятала! Тьфу ты, прости господи! – продолжала склоку толпа.

Таня демонстративно отвернулась к окну, жуя жвачку. С виду она никогда не выглядела пай-девочкой: носила мальчишечьи рубашки, штаны-бананы, четыре серьги в ухе – по выражению Чапы, ухо вилкой прокалывала, да и вела себя обычно не как комсомолка-отличница, но проституткой ее еще никто не называл. Теперь же, одетая в розовое платье с воланами, Таня считала себя похожей на Мальвину – именно такой образ вертелся у нее в голове. И тут на тебе – проститутка. Ей стало неприятно и обидно от того, что ее так оскорбляют, особенно при Романе. А еще больше ее задело то, что Дворянкин спокойно на это смотрит и даже не думает за нее заступаться.

Таня была еще той щучкой, ей палец в рот не клади. В другой раз она мигом бы «отбрила» того, кто посмел ее обозвать, но сейчас… сейчас она растерялась. Напротив сидел ее рыцарь, в которого она была по уши влюблена, но получалось, что он вовсе не рыцарь. Если раньше Таня внушала себе, что он ее любит, но тихо и по-своему и стесняется проявить чувства, то теперь ясно поняла, что ничего подобного – Роман ее не любит! Это было уж очень неожиданным откровением, чтобы так сразу его принять. А главное – собственные чувства. Что с ними прикажете делать? Ведь любовь из сердца не вытравишь в одночасье, пусть даже неразделенную. Вопреки доводам здравого смысла любовь будет жить в сердце, питаясь призрачными надеждами и согреваясь пустыми фантазиями в зимнюю стужу одиночества, она будет тонуть в болоте равнодушия, но как за соломинку цепляться за каждый взгляд, улыбку, теплое слово любимого, пока однажды не умрет естественной смертью.

Так они и ехали всю оставшуюся дорогу молча: Дима и Слава кемарили, Роман читал прихваченный из дома журнал, а Таня думала. И чем дольше затягивался мыслительный процесс, тем больше находила она оправданий Дворянкину.

Роман правильно поступил, что промолчал.

Иначе, может, мы и не доехали бы вовсе, пришел бы наряд милиции, и высадили бы нас на каком-нибудь полустанке в лесу. Неприятно, да, но его понять можно – он благоразумный, не лезет на рожон, – пришла она к умозаключению и улыбнулась Дворянкину.

Роман оторвался от чтива и заговорщицки ей подмигнул. Таню как током дернуло. Его подмигивание – такое многозначительное и обаятельное – предвещало новый виток их отношений. Кажется, в дачном домике мало спальных мест, а значит… Таня представила, как они с Дворянкиным проведут эту ночь вместе. Сначала будут гулять под куполом звездного неба, сидеть на берегу тихой речки, где Роман прошепчет слова любви, станут целоваться при луне и на рассвете придут в дом, чтобы уснуть в обнимку.

Электричка тихо подкатила к станции, они торопливо вышли на немноголюдную платформу с причудливым названием Сыть.

Дачный поселок состоял из нескольких старых деревянных избушек с огородами – некоторые из них, совсем ветхие, были в запустении, – и новых кирпичных домов. Когда-то здесь была большая деревня Масловка, известная во всей округе своим потрясающим сливочным маслом, которое ничуть не уступало знаменитому вологодскому, а то и превосходило его по вкусовым качествам. Теперь же сливочное масло здесь никто не готовил, разве что одна Никифоровна иногда к Пасхе трясла в руках литровую банку со сметаной, сбивая ее в крупинки. В итоге долгих встряхиваний получался маленький кусочек желтого маслица. Зато ароматный и свой.

Центром поселка считался небольшой пятачок с автобусной остановкой, куда давно уже не заезжал ни один автобус, но знак с облупленной краской и изрисованная деревянная будка со скамейкой остались. Остановка стояла на отшибе поселка, около грунтовой дороги, выходящей к шоссе. Тем не менее это место пользовалось популярностью – из-за скамейки, на которой собиралась молодежь, и особенно из-за продуктового ларька, открытого оборотистым предпринимателем из соседнего поселка. Продуктовым ларек назывался лишь условно, так как в нем преимущественно продавались сигареты и спиртные напитки, остальное – чипсы, шоколадные батончики, хлеб – в продажу поступало не всегда. Дачники продукты брали с собой из города, местные жители ездили за товарами на электричке и закупали сразу помногу. А в ларек приходили страждущие, поток коих не иссякал никогда, обеспечивая его хозяину стабильный доход.

– Зайдем, затаримся, – предложил Роман.

Не обсуждая, сколько и чего брать, словно имея договоренность, парни купили много пива и водки.