Ксения Баженова - Ускользающая темнота

– Неужели Новый год? И когда папочка успел нарядить елку, а я даже не проснулась? А ведь здесь должны лежать подарки! – Она раздвинула ветки и, к своей радости, увидев сидящую среди ваты и ярких коробок Надю, взяла ее на руки и вдруг почувствовала под белой с розами тканью ритмичные удары, будто билось человеческое сердце. Зоя ощутила легкий укол страха...

– Здравствуй, доченька, – услышала она тихий родной голос за спиной и обернулась, от неожиданности выронив куклу. На стуле у окна, не глядя на Зою, сидела мама. Лицо ее, точно сделанное из голубоватого льда, было необычайно красиво, но не живой человеческой красотой, а гладью холодного камня или стекла. Две косы покоились на груди. Белое с красными розами платье сверху покрывала широкая шаль, которую мама носила дома. Носки черных кожаных туфелек выглядывали из-под длинной юбки. – Подойди ко мне, девочка моя. Я так давно хочу тебя приласкать. Ты даже не была у меня на похоронах. Это понятно, тебя не хотели травмировать. А я так грущу по моей любимой деточке. Скажи, скучаешь ли ты без меня?

– Очень скучаю, мамочка, – всхлипнула Зоя.

– А любишь ли ты меня, как прежде?

– Конечно, люблю и всегда буду тебя любить.

– А будешь, как раньше, слушаться свою мамочку?

Для Зои все это было само собой разумеющимся: и любить, и слушаться, и она не знала, как еще ответить. Молча и утвердительно кивнула.

– Тогда подойди ко мне и принеси свою новую игрушку.

Зоя подняла Надю с пола, но с места так и не тронулась.

– Это нехорошая кукла. Она принесет несчастье. Надо уничтожить ее.

– Почему? Ее сделал папа для меня. Она так схожа с тобой, и я ее люблю!

– Я сама к тебе подойду! – Мать встала, шаль, упав на пол, обнажила язвы на руках, протянутых к Зое. – Чтобы забрать эту мерзкую куклу! Ты боишься моих рук? У куклы нет таких болячек? Зато у нее есть сердце! Его надо вырвать! Вырвать скорее, пока это не сделал кто-нибудь другой!

Она приближалась ужасно медленно, но неотвратимо. По Зоиным щекам катились слезы, в которых одновременно смешивались бессилие, ужас и любовь к маме. У нее кружилась голова и не было сил закричать и позвать на помощь. Она все крепче сжимала куклу и шептала: «Боженька, помоги мне, пожалуйста!»

Вдруг за окном словно вспыхнули сотни огоньков свечей и осветили чудесные узоры на стекле, сотканные из морозного серебра, хрустальные блики забегали по комнате, и покойница остановилась, посмотрела туда, где все сверкало и летали странные тени: «Меня зовут домой. Но я еще приду». И образ, постепенно теряя четкие очертания, превратился в легкий дымок и исчез за шторами. Наступила тишина. Крепко прижимая Надю к себе, напуганная и дрожащая Зоя некоторое время сидела под елкой, тупо смотрела в окно и потом шепотом спросила: «А где твой дом? Где он?» Она подползла к кровати и, забравшись с головой под одеяло, начала молиться, как умела, обо всех: о страшной и любимой маме, об отце, о Наде и о себе, да так и заснула.

Утро встретило ее ярким солнцем и чистым голубым небом. Она потянулась и увидела большую ель, рядом на табуретке стоял папа и прилаживал шпиль:

– Проснулся, ребенок! С добрым утром. А я вот вчера вечером принес эту красавицу, да не стал наряжать, боялся тебя разбудить. Новый год уж через несколько дней. Пора готовиться. – Он ловко соскочил с табуретки, подсел к дочке и обнял ее.

– Я смотрю, кукла тебе понравилась, раз ты с ней спишь.

– Очень, папочка. А ты сделаешь еще другую?

– Обязательно, ребенок.

Зоя ласково потерлась о папину щеку. От ночных кошмаров не осталось и следа тревожных воспоминаний.

– А мне мамочка сегодня снилась.

Владимир Михайлович ласково потрепал дочь по волосам, встал и подошел к окну:

– Чья это шаль? Мамина ведь! Как она здесь очутилась? Она же в комоде лежала. Пойду положу на место. – Папа вышел и унес с собой шаль, но своим недоуменным лицом оставил страшную догадку, что мама приходила, не снилась.

Наступал новый, 1941 год.

Москва. Наше время

Как говорится – ничто не предвещало. Утро выдалось прекрасным: солнечным, ярким, голубым, рыжелистным. Катя приготовила на завтрак любимые оладушки Стаса, они вместе ели и много смеялись. Потом Стас ушел на работу, а она устроилась с книжкой на диване и прикорнула. Резкий телефонный звонок вырвал ее из сладкой дремы. Катя, ругаясь, пошла искать телефонную трубку.

– Какого черта, так сладко спалось, – ворчала она, пока телефон надрывался.