Рауль Мир-Хайдаров: Из Касабланки морем

Когда он уже работал в Африке, на строительстве одного объекта, вдруг пошел цемент, мягко говоря, не соответствующий стандартам -- каждый день лаборатория давала анализы, отличающиеся от заданных. Может, в деле эти незначительные отклонения и не имели практического значения, но не зря все кругом называли его "Мистер ГОСТ". Стандарт должен быть ни лучше, ни хуже, он должен строго выдерживаться, на то он и стандарт.

Атаулин проверил всю партию цемента на складах и забраковал его весь, что вызвало большой переполох. Пришлось срочно вылетать на заводы-поставщики. На месте выяснилось, что цементные заводы выпускают более пятидесяти марок цемента, тогда как в развитых странах, отличающихся интенсивным и качественным строительством, производится не более пяти марок. Широкий этот спектр и вносил путаницу: попробуй выдержать пятьдесят марок цемента строго по стандарту. Необоснованное множество только на руку недобросовестным производителям. Да и как уследишь за качеством, за стандартом, если цемент -- всегда дефицит, готовы взять любой, и каждая ли стройка может следить за его качеством? Каждая ли стройка имеет лабораторию?

Атаулин же обязал своих инженеров делать анализы и обнаружил, что почти во все марки неоправданно включаются органические добавки, только для того, чтобы дать объем, дутую цифру, создать иллюзию благополучного выхода цемента. Но стройке нужен цемент, а не органические наполнители и дутые цифры. По его докладной, конечно, приняли меры. Один цементный комбинат целиком перевели на нужды особо важных строек, оставив, по его же рекомендации, пять международно принятых марок, исключающих какие-либо органические наполнители -- такое добро, если потребуется, можно и на местах найти. И сейчас Мансуру Алиевичу стало мучительно стыдно за тот свой термин "особо важные", которым он обосновал тогда требование перевести завод на производство высококачественного цемента -- нет, даже не высококачественного, а просто цемента, строго соответствующего государственным стандартам.

Особо важное строительство?! Сейчас он подумал, а разве может строительство быть другим, не важным? Разве можно плохо строить дома, школы, мосты, заводы, фабрики, детские сады, общежития -- вряд ли эти жизненно важные объекты попадают под определение "особо важные". Да, пять лет назад, когда он выбивал для своей стройки настоящий цемент, был убежден, что существуют особо важные стройки. Такой подход к собственной профессии сегодня казался ему постыдным... А что, если так думали и те, кто проектировал, и те, кто строил комбинат химического волокна. Если изначально эта стройка была не из особо важных? "Какой-то строительный расизм, ей-богу",-- подумал Мансур Алиевич в растерянности.

Разделяя одно и то же по сути дело на важное и второстепенное, никогда не добьешься благополучия ни в том, ни в другом случае, это только развращает, порождает цинизм...

И вдруг он подумал об иронии времени, подчас смещающем представление о важном и второстепенном, опять же о деле и потехе. На каждый календарный футбольный матч, будь он в Красноярске или Владивостоке, Хабаровске или Ташкенте, вылетает бригада судей из Львова или Ленинграда, Тбилиси или Еревана, а контролировать работу этой бригады судей -- из Москвы, из Федерации футбола вылетает еще и судья-инспектор матча! Какое внимание к футболу, у которого и результатов нет, одни огорчения! Вот таких бы судей-инспекторов, экспертов для нашего широкомасштабного капитального строительства! В Госстрое всегда была бы ясная картина дел, и фундаменты не выдавали где-нибудь за сдаточные объекты, и поменьше "долгостроев" значилось бы в списках...

Так стоял он на палубе, стараясь вызвать какое-нибудь приятное воспоминание, чтобы отогнать неотвязные мысли о своей работе, как вдруг кто-то, подойдя сзади, закрыл ему глаза. Он сразу узнал запах духов... Ему было приятно ощущать нежные ладони, вдыхать тонкий запах духов, слышать взволнованное дыхание за спиной, и он долго молчал, потом, отняв руки, поцеловал жаркие ладони.

-- Ты опять чем-то озабочен, я наблюдала за тобой,-- сказала Ксана.

В ее вопросе было столько неподдельной тревоги и заботы, что разом схлынули мысли, мучившие его, и он, улыбнувшись, ответил:

-- Тебе показалось, у меня прекрасное настроение, а озабочен я был сегодняшним вечером, но с этим, кажется, все в порядке, все решено, хотя потерпи, пусть будет сюрприз...

Странная метаморфоза произошла с туристами: в Стамбуле поднимались на борт погрустневшие, тихие, а сейчас, после отдыха, никого не узнать, все нарядные, торжественные и немного возбужденные от предстоящего прощального вечера на корабле.