Георгий Миронов - Игуана

Однако на словесное выражение эмоций у полковника ушли считанные секунды. Он быстро сориентировался и, вытащив из-под задницы острое жало раковины, сделал интуитивное движение рукой в сторону, в которую только и могла броситься игуана, в направлении корней мангров.

И вновь оказался прав.

Потому что рука его ухватила ящерицу за бугристо-костистую шею.

Игуана, несмотря на свою массивность, чрезмерную толщину и раздувшийся от обильной пищи живот мгновенно свернулась в кольцо и попыталась укусить Егора за руку. Вероятно, проглоченный недавно палец проводника оставил у неё приятное послевкусие и ей хотелось заесть костистых подруг по классу земноводных и пресмыкающихся чем-то сладеньким.

Потеря пальца не входила в творческие планы ученого и натуралиста Егора Патрикеева, а годы работы в генеральной прокуратуре приучили его не выпускать пойманных клиентов без санкции прокурора

Поняв, что ей не вырваться, ящерица страстно заработала когтистыми задними лапами, сдирая кожу и мясо с руки Егора.

Боль была острая и невыносимая...

Одновременно игуана яростно крутила во все стороны хвостом так, что ухватить его свободной рукой Егор никак не успевал.

В борьбе прошло минут пять-семь, руки, рубаха и штаны Егора были в крови. В крови был и проводник, мужественно бросившийся на помощь. И не понятно было, чья где кровь - где гвинейская, где российская, все смешалось.

- Черт, - простонал Егор, пытаясь выдавить улыбку на ссохшихся губах Я думал, что у меня кровь голубая.

- Что сказал? - не понял проводник.

- Я к тому, что бабушка покойная мне в детстве рассказывала, что из дворян мы.

- Кто такой "из дворян"? - не понял проводник.

- НУ, вождь, в смысле.

- А, вождь - это хорошо, много свиней, два жена. Хорошо.

- Ну, свиней у меня нет, и жена одна, но дело не в этом. Ты мне правду скажи, хвост крепко держишь? Есть у меня желание передохнуть и зализать раны. Так что ты одной рукой хвост держи, а главное, второй - за шею: хвост она и сбросить может. А вот голову - вряд ли.

В ходе "пересменки" не обошлось без новых травм. Когда проводник перехватывал руки, игуана исхитрилась и хрястнула длинным, покрытым жесткими чешуями хвостом попав по губам проводнику и по глазу Егору. Проводник тонко взвизгнул, но шею красотки не отпустил. Глаз у Егора оказался, слава Богу, цел, хотя и наполнился от боли и неожиданности слезами.

- Не плачь, девчонка, пройдут года... - заорал, чтобы отвлечься от боли, Егор песню своей армейской юности.

Проводник, похоже, не разделял его оптимизма. Радость хозяина он понял по своему:

- Игуану, хозяин, трудно приручить. Так и будет кусаться и царапаться.

- Ничего, надо будет - приручим. Это уже не твоя забота.

- Игуану, хозяин, можно держать только в ящике с проволочной сеткой

- За решеткой, имеешь в виду?

- За решеткой, - согласился проводник. - И обязательно отдельно от других тварей. Один раз я одному старому бельгийцу для зоопарка, поймал большую анаконду, кумуди - по местному. А потом - как сегодня, обе руки в крови по локоть были, - поймали мы с ним игуану. А ящик с сеткой один был...

- И вы, значит, обеих страстных девчушек в одну камеру? Неосторожно.

- Так не было другой ящик с сеткой. Один ночь оставил. Глянул перед сном - а кумуди в клубок свилась в одном углу, игуана глаза закрыл - в другом углу ну, думал, за одна ночь ничего не будет. Утром пришла...

- Кто пришла?

- Я пришла. Утром. Гляжу в ящик под сеткой, - что такое? Глазам своим не верю.

- Анаконда проглотила игуану?

- Наоборот. В ящике - одна игуана. Нет анаконда.

- Может, сбежала?

- Ящик сеткой стальной закрыт. Сетка цел.

- И куда же делась анаконда? Не хочешь же ты сказать, что игуана за ночь сожрала гигантскую анаконду?

- Не всю.

- Это как?

- Очень большой был анаконда, такой длины, как пять тебя, если всех вас положить друг за другом, голова - ноги, на песок.

- Метров десять? Не может быть...

- Я сказал, - не всю скушал.

- Ты сказал, да я не понял.

- Хвост торчал.

- Чей хвост.

- Кумуди.

- Хвост анаконды торчал? 0ткуда?

- Изо рта игуаны. Такой большой кумуди был - весь в неё не влез.

Поместив игуану в надежную клетку, обработав и тщательно промыв раны, сделав себе и проводнику противостолбнячные уколы, Егор дал себе передышку всего в час. В этом районе реки задерживаться надолго было опасно. Где-то поблизости, по данным его друзей из Географического общества и Союза натуралистов, бродило племя людоедов, говорящих на своем, сильно отличающемся от языков других индейских племен наречии, так что надеяться, что его проводник найдет с ними общий язык, - не приходилось. Тучность проводника также могла сыграть дурную услугу. Вероятно, жирный, лоснящийся под тропическим солнцем проводник мог показаться людоедам лакомым кусочком. Надо было спешить.