Виктор Мясников - Игра по крупному

- И Христа распяли! - подхватил Васильев.

- Хуже, они и христианство выдумали, чтобы нас дурачить! Апостолы-то все кто? Евреи!

- Действительно, - восхитился полковник, - какой универсальный враг. Никакая борьба идей не нужна! Чем плох капитализм? Евреи придумали! А коммунизм? То же самое! Ну а с кавказцами как быть?

- Э-э, - погрозил пальцем Вовец, - я и так тут лишка наговорил. Ты лучше объясни, их что, в партизаны готовят? В лесные братья?

- Вопросик интересный. - Васильев бросил весла, неспеша закурил, выпустил струю дыма. Вовец терпеливо ждал, что он скажет. - Готовят солдат. Можно, конечно, и боевиками назвать, но по сути своей - солдаты для боевых действий в условиях дикой природы. После подготовки отправят на стажировку в Хорватию или в Сербию. Или ещё куда. Полно таких мест: Карабах, Приднестровье, Абхазия, та же Чечня. Украинские националисты именно так делают. А потом держат парня в резерве, пока не понадобится.

- Так он, может, сто лет не понадобится?

- В этом все и дело, что скоро понадобится. Штандартенфюрер зря никого кормить не будет. Сдаст в аренду за тысячу баксов в месяц не в загранку, так здесь. Тут тоже на таких орлов спрос имеется. Но речь сейчас не о них, а о тебе. Ты ведь единственный свидетель и многих запомнил в лицо. Они это тоже соображают. Так что по твою душу скоро явятся.

И полковник Васильев принялся обстоятельно объяснять, как себя вести, обнаруживать слежку и отрываться от нее, как подходить к дверям и окнам, смотреть на отражения в витринах и стеклах припаркованных автомобилей, чтобы знать, как там за спиной...

Только к вечеру доплюхали до места.

- Слушай, - спросил Вовец перед тем, как расстаться, - неужели ваших людей нет в этих бандах?

- Беда не в том, что их там нет, а в том, что они там есть...

- Что? Что? - Вовец опешил. Потом внимательно посмотрел в глаза Васильеву, но не выдержал ответного взгляда, отвернулся. - А ведь ты, товарищ полковник, сам чекист.

- Я военный разведчик, смершевец, на худой конец, но не жандарм. Ладно, звони, если припрет. Когда родился Ленин, помнишь? Это и есть номер телефона.

Он быстро ушел. Вовец услышал, как за домом фыркнул автомобильный двигатель. Уехал полковник. Втащив лодку на берег, Вовец отправился в салкинские апартаменты. Кухонная дверь оказалась заперта изнутри, пришлось довольно долго стучать. Глупая ситуация, может, там Селифан уединился с вдовушкой, а он им кайф ломает? Тем не менее, Вовец не собирался вечеровать в саду. Он обошел особняк и нажал кнопку звонка у центрального входа. Из окна второго этажа показалась Салкина.

- А, это ты! - вроде даже обрадовалась. - Сейчас ужинать будем.

Оказывается, она осталась одна. Все уехали в город. Вовца это вполне устраивало. Надоели бесконечные вопросы, распросы. Он бы сам их с удовольствием позадавал, например, мадам Салкиной, и хорошо, что никто не помешает. Но сначала ему самому пришлось в очередной раз рассказать о своих приключениях. Ада Андреевна слушала с сочувствием, подкладывала вкусные кусочки, переживала и ахала, и подливала в бокал. Но сама не пила. Потом за распросы принялся Вовец. В первую очередь его интересовало, кому был неугоден главный инженер.

Ада Андреевна опять ахала, путалась, повторялась и жестикулировала, не в силах вспомнить финансовые термины. Но в целом Вовец рассказ понял и мысленно очистил от всякой словесной и эмоциональной шелухи. Расклад получался такой. На заводе существовали две конкурирующие группировки директорская и главного инженера. Ситуация совершенно типичная для приватизируемых предприятий. Именно эти двое могли распоряжаться имуществом, ресурсами, помещениями, финансами, заключать договора и так далее. Каждый стал соучредителем дюжины кооперативов, малых предприятий и того подобного, где лично, где через подставных лиц и родственников. Оба имели поддержку в министерстве и главке, а также у местных властей. Пока было что делить, находили компромиссы, но когда делить стало нечего, а приватизация состоялась, началась борьба за контроль над заводом. Директор организовал холдинговую компанию и принялся уговаривать работников вступать в неё и сдавать туда акции, обещая дурные дивиденды. Некоторое число конторских женщин вступило. Главный инженер отправил в цеха эмиссаров, которые предлагали рабочим объединить свои акции в единый голосующий пакет. Салкин предварительно написал программу экономической стабилизации и развития завода. В результате большинство рабочих сборочных цехов, где народ более образованный, доверило ему свои акции. В механических цехах, где народ попроще, акции просто скупались. В скупке участвовали все, в том числе финансовые фонды, брокерские конторы, совершенно непонятные финансовые компании и директор с Салкиным, конечно же. Некоторые начальники, особенно имеющие свой бизнес, тоже потратились, формируя личные пакеты. Их не интересовали дивиденды, им важно было иметь долю в заводском имуществе и голос на собрании. К лету все стало на свои места. Салкин имел в распоряжении примерно тридцать процентов голосов. Директор едва натягивал пятнадцать. Пять процентов оказалось у Савватеева, коммерческого зама. Подкупив начальницу отдела кадров, он с её помощью обработал заводских пенсионеров и скупил у них все акции по минимальным ценам. По проценту-полтора имели ещё несколько человек. Разные фонды, банки, брокеры и финансовые компании держали процентов двадцать, и каждый из них мечтал продать свой пакет подороже. Остальное принадлежало Госкомимуществу или было распылено среди мелких акционеров. Салкин намеревался собрать обладателей мелких пакетов и предложить им вступить в игру на его стороне. А у Савватеева его пять процентов он просто покупал. Тот здорово прогорел на торговых операциях, влез в долги и просто вынужден был уступить меньше чем за миллион "зеленых". Именно к этому деловому банкету и предназначалась свежая рыбка.