Виктор Мясников - Изумруд - камень смерти

- Да ты же клялся, что близко теперь к оружию не подойдешь? - подначил Клим.

- А чего к нему подходить, если само в руки идет, - хитро прищурился Адмирал. - И если какая сволочь полезет, уложу на месте.

- И в милицию бегом, сдаваться! - подхватил Клим.

- А вот шиш! - Адмирал уселся на табурет, положил ружье на колени, ухватился за край стола, чтоб не сверзиться. - Одного раза достаточно. Из-за какого-то гада в тюрьму? Да лучше я его разрублю и в печке сожгу.

- Ну, крутой дед! - восхитился Вовец. - Тогда заводи трактор, повезем твоего крестника хоронить.

- Какого ещё крестника? - Адмирал сразу стих, до него начало доходить, что в этой истории не все так просто.

- Спасибо, дядя Саша, - Вовец крепко его обнял. - Ты ведь мне жизнь спас. Я тебе по гроб теперь должен буду.

- Да ты что, ты что, - начал было вырываться старик, а потом сам обнял Вовца и сморгнул слезу. Только одну, других не появилось.

Труп, спрятанный в сарае, они под вечер загрузили в тракторную тележку, завалили ветками, предусмотрительно нарезанными Вовцом, и увезли в маленький карьер. Он находился в километре от Крутихи. Когда-то отсюда брали песок на засыпку дорог, а теперь устроили свалку. Вся деревня стаскивала разный мусор и всякую дрянь. Здесь и нашел вечный покой браконьер по кличке Двужильный. А его винтовку и патроны Вовец почистил, основательно смазал, упаковал в десять слоев полиэтилена и пристроил под крышей сарая. Так аккуратно зашил широкой доской, что никому бы и в голову не пришло искать там что-либо. А прицелы спрятал на чердаке. Пусть лежит добро, пока надобность не появится.

* * *

Кентавр был раздражен, а Дыба прямо озверел от ярости. Этот ничтожный Ченшин, этот бывший прокурорский клерк вздумал их пугать! Когда после устного отчета о проведенной операции Кентавр начал ему выговаривать, что работа выполнена грязно, что бросили обгорелый труп своего парня да ещё убили гебешника, Ченшин нагло заявил, мол, шли бы тогда сами жечь объект. И вообще они ему денег должны. А раз вопрос поставлен ребром, так он больше не собирается подставляться за гроши, пока они в саунах кайфуют. Пусть гонят денежку, и - чао! И если его загребут, то хозяева тоже в стороне не отсидятся, следом на тюремную шконку пойдут, семимильными шагами полетят, как ошпаренные ласточки.

Дыба чуть с кулаками на него не бросился, Кентавр удержал. Он все-таки был воспитан комсомолом, а не ресторанной мафией, и такие прямолинейные методы не одобрял. Он извлек из стола пластиковую папочку умеренной толщины, раскрыл с задумчивым видом и, щелкнув никелированным зажимом, принялся выкладывать на стол ксерокопии. Это были заявления Ченшина о выдаче денег на подотчет и расходные кассовые ордера, подписанные им же. Только сейчас до бывшего следователя дошло, что так называемая пустая формальность оказалась очень даже не пустой. Получая грязные, теневые деньги для выполнения грязной работы, он был убежден, что сразу после выполнения задания эти бумажки уничтожаются. Кентавр сам рвал их у него на глазах...

- Это всего лишь ксерокопии, - сказал Ченшин севшим голосом, - ни один суд не признает их подлинными документами.

- А для суда у нас в сейфе есть оригиналы, - заверил Кентавр. - Но это все семечки, верхний слой. А внизу лежат бумажки покруче, показания твоих юных друзей, которых ты заставил выполнять свои преступные замыслы. У нас они не работали, это ты их нанял. По личной инициативе и в личных целях. А сейчас они вынуждены прятаться от тебя, потому что сделались опасными свидетелями твоих преступлений, гражданин Ченшин.

- Короче, спалят тебя, как ту усадьбу в лесу, - удовлетворенно констатировал Дыба из глубины кресла. Он успокоился, расслабленно развалился и покачивал лаковым ботинком, пуская зайчиков по стене. - Они сейчас отдыхают и лечатся в одном маленьком профилактории по профсоюзным путевкам, - он ухмыльнулся, - проходят, так сказать, реабилитационный курс. Попутно решают, что говорить, если зацепят.

Ченшин круто развернулся, распахнул дверь настежь и вышел, так её и не закрыв за собой. Это сделала секретарша, продемонстрировав в дверном проеме, словно в раме, умопомрачительные ноги, почти не прикрытые короткой юбочкой.

Теперь злоба душила Ченшина. Его запутали, подставили, а теперь намерены окончательно сдать. Конечно, гебешники так просто дело не оставят, все вверх тормашками перевернут, чтобы разыскать убийц. А эти козлы, гребущие деньги экскаватором, вытерли об него ноги и собираются выбросить за порог. Он быстро шел по улице куда глаза глядят, не зная, где приткнуться, кому излить свое горе и отчаянье. Сам не заметил, как оказался перед офисом банка "Евразия". Видно, подсознательно шел к единственному человеку, который искренне был с ним дружен, никогда не отказывался помочь и обязательно находил подходящее решение всех проблем. Этим человеком был тихий референт управляющего банком господин Вершинин.