Уилл Мюррей - Последний крестоносец

Римо, все еще стоявший в дверях, на секунду задумался и наконец вошел в каюту, прикрыв за собой дверь. Чиун поспешил притвориться, что внимательно наблюдает за кипящим рисом, чтобы Римо не заметил скользнувшей по его губам легкой улыбки удовлетворения. Он осторожно опустил последнюю ложечку риса в воду.

- Я собираюсь поесть. Не хочешь присоединиться?

- Я не голоден, - ответил Римо, присаживаясь рядом с ним на татами.

Не переставая внимательно слушать, Чиун добавил в чашку еще две ложечки - обычную порцию Римо.

- Итак, - начал он, повернувшись к своему ученику, - что же тебя беспокоит?

- Я только что говорил с преподобным Элдоном Слаггардом о том, как можно искупить свои прегрешения.

- Ах, об этом...

- И знаешь, что он сделал? Забрал все мои деньги и объявил, что я прощен.

- Не понимаю, почему это тебя так удивило? Преподобный Слаггард проделывает такой фокус со всеми своими прихожанами. Этот святоша ведет себя, как сборщики налогов в древнем Римо, которые нещадно обирали и евреев, и христиан.

- Но он использует эти деньги в благих целях. Ты же сам видел, скольких он излечил.

- А, это старый, как мир, трюк. Фокусник громко вскрикивает, это заставляет сердце биться сильнее, учащается пульс, концентрируется работа мозга. Или произносит слова, которые успокаивают больного, и он снова начинает верить в свои силы. Иногда фокусник проделывает и то и другое. Мне доводилось наблюдать такие представления во многих частях света - все это было как две капли воды похоже на то, чем занимается Слаггард. А глупцы продолжают обманывать себя, считая, что исцелены.

- Но я же видел, как калеки вставали на ноги, а парализованные снова могли двигаться!

- Я тоже это видел. Однако правда заключается в том, что эти люди излечили себя сами.

- Какая разница? Ведь главное, они здоровы.

- Разница большая - болезнь отступает, лишь покуда сердце бьется чаще, а душа наполнена верой в исцеление. Я заметил, как некоторые снова начинали хромать, когда пробирались обратно на свои места. Но никто уже не обращал на них внимания - все следили за целителем, а не за исцеленными.

- Что ж, если ты говоришь, что видел это, значит, так оно и есть, пробормотал Римо с легким недоверием.

- Таков приговор Римо Уильямса, величайшего упрямца на свете?

- Когда преподобный Слаггард говорил, что Господь простил мне грехи, как только я отдал ему все свои деньги, это звучало вполне убедительно. Знаешь, его слова даже напомнили мне один из твоих уроков.

- Неужели? Каким же, интересно, образом?

- Не знаю. Скорее всего дело было в том, как он это объяснял. Слаггард начал с одной вещи, а закончил совсем другой. Он утверждал, что если бы я получил отпущение грехов задаром, то не усвоил бы полученного урока. Но заплатив деньги, я сразу научился бы впредь не грешить.

- Звучит разумно. Но в таком случае, что же тебя беспокоит? Ты заплатил этому человеку, а он пообещал тебе взамен благословление Господне. Что может быть справедливее?

- Ну, проблема в том, что я чувствую себя совсем не так, как в детстве после исповеди. Понимаешь, я не ощущаю, что очистился духовно.

- А, так ты все-таки сомневаешься в преподобном Слаггарде?

- Не совсем, ведь он принадлежит другой конфессии. Возможно, я и не должен чувствовать то же самое, что и на католической исповеди.

- По-моему, здесь хватит риса и для тебя, - сказал Чиун, заглядывая в медную чашку. - Если, конечно, я уменьшу свою порцию.

- Спасибо, не стоит, - покачал головой Римо.

- Ты помнишь мой первый урок, когда я учил тебя не бояться высоты?

Римо задумался.

- Я помню только, как ты пытался это сделать. Ты повел меня в лес, где на земле лежали приставленные конец к концу бревна, - проговорил Римо, нахмурившись. - Потом ты заставил меня завязать глаза и представить себе, что бревна переброшены через ущелье. Я забрался на первое бревно и пошел вперед.

- Это было совсем нетрудно.

- Да, пока ты не разрешил снять повязку, и я не обнаружил, что стою на бревне, лежащем поперек глубокого оврага.

- И ты не упал.

- Но ведь мог!

- Ты не свалился вниз, пока шел по первым двадцати бревнам. Так почему же ты должен был упасть с двадцать первого только потому, что оно оказалось не так близко к земле, как ты предполагал?

- Дело не в этом. Я все равно мог упасть.

- А по-моему, дело как раз в том, что ты не упал.

- В любом случае, зачем вспоминать эту историю сейчас? - спросил Римо раздраженно.

Чиун отметил про себя, что это хороший знак, хотя и явное неуважение по отношению к учителю.