Роберт Голдсборо - Последнее совпадение

— Я до сих пор не могу поверить, что это случилось, — прохныкала Миган. — И ведь сам даже не позвонил, какого-то шпика попросил.

— Похоже, что он по какой-то причине не хочет с вами общаться, — предположил я.

— Никто не заставит меня поверить в виновность Майкла! — завопила Миган, размахивая руками, как не в меру усердный регулировщик на Пятьдесят седьмой улице. — А от тебя толку, как от козла молока! — процедила она Дойлу, затягиваясь очередной сигаретой. В гостиной запахло, как в вагоне для курящих вечернего поезда на Уайт-Плейнс. — Когда ты предпримешь первые активные шаги, нас будут возить в инвалидных колясках или в богадельне с ложечки кормить!

— Уймись, Миган, — поморщился Дойл, мотая головой и пряча руки в карманы. — Не строй из себя идиотку.

— Да, хамить ты не разучился, — Миган одарила бывшего супруга змеиной улыбкой. — К сожалению, некоторые привычки с возрастом не меняются.

Она продолжала что-то бубнить, но я не слушал, разглядывая молодую особу, неожиданно возникшую в дверях, за спиной у Миган.

Хотя я и не видел её уже несколько лет, мне не составило труда узнать эту босоногую, облаченную в купальный халат женщину с взъерошенными черными волосами и удивленными голубыми глазами. С тех пор, как я видел её в последний раз, Норин Джеймс заметно повзрослела и похорошела: так мосластый жеребенок превращается в стройную лошадку. А вот темнеющие под глазами круги её совсем не украшали — похоже, последние события дались бедняге нелегко.

Дойл увидел её в то же время, что и я.

— Нори, деточка моя, я и не знал, что ты здесь! — вырвалось у него. Он встал и шагнул к ней. — Как ты, солнышко?

Норин вздрогнула и попятилась, на лице её отразились сразу обида и удивление.

— Норин уже два дня живет со мной, — обратилась Миган к нам с Лили, делая вид, что не замечает поползновений Дойла. — Мне казалось, что так будет… лучше.

Судя по интонации, Миган подразумевала, что больше никто в целом свете не защитит и не согреет бедную девочку.

— Здравствуй, Нори, — приветливо улыбнулась Лили. — Надеюсь, ты ещё помнишь Арчи Гудвина?

— Э-ээ… да, да, — рассеянно откликнулась Норин и, повернувшись к Кармелле, попросила кофе.

Горничная поспешила на кухню, а Норин, проведя рукой по влажным растрепанным волосам, смущенно огляделась по сторонам: она словно впервые осознала, что стоит полуодетая среди полностью одетых людей, один из которых — а именно я — был ей почти незнаком. Однако уже в следующую секунду Норин, легонько передернув плечами, приблизилась ко мне и, улыбнувшись как старому другу, протянула руку, которую я и пожал. Представляете, какое самообладание!

По мере того как остатки сна улетучивались, Норин, похоже, стала осознавать ещё кое-что. Она нахмурилась и обратилась к матери:

— А по какому случаю все собрались?

Миган встала и подошла к ней, однако по неловкости, с какой они обнялись, было очевидно, что мать с дочерью не самые закадычные подруги.

— Это все из-за Майкла, — пробормотала Миган. — Он… ну…

— Господи, да хватит тебе мямлить! — не выдержал Дойл, резко хлопнув себя кулаком по ладони. — Она уже взрослая, хотя ты и пытаешься делать из неё ребенка. Дело в том, Нори, что Майкла задержала полиция. Насколько нам известно, а знаем мы совсем мало, твой брат сознался, что убил Бартона Линвилла.

Лучшего испытания для самообладания Норин нельзя было и придумать. Но она, следует воздать ей должное, преодолела его с легкостью ножа, проходящего сквозь масло.

— Майкл? Но ведь этого быть не может! — твердо заявила она, задрав голову и поочередно обводя взглядом все лица. — Неужели кто-то и в самом деле верит, что Майкл способен на… такое?

— Ну, разумеется, нет, дорогая, — увещевающе произнесла Миган. — Именно это мы и обсуждали, когда ты вошла. Мистер Гудвин как раз объяснял нам полицейские порядки и все такое прочее.

Сперва я подумал было, что Миган снова язвит, но потом понял, что это не так. Она наконец осознала всю серьезность положения, и тревога за сына пересилила гнев и раздражение, которые она питала ко мне.

— Господи, куда сигареты-то подевались? — в сердцах бросила Норин, шаря глазами по комнате.

— Вот, пожалуйста. — Любезный ухажер Памсетт, который в старые добрые времена мог составить достойную конкуренцию Фреду Астеру, поднес ей раскрытый серебряный портсигар, а потом, когда Норин выбрала сигарету, щелкнул «данхиллом» — все это он проделал с легкостью и изяществом, которые, должно быть, отрабатывались годами.