Роберт Голдсборо - Пропавшая глава

— Здравствуйте, могу я вам помочь? — привычно осведомилась она.

Я сказал, что меня ждет Дебра Митчелл, и она кивнула.

— Да, вы ведь мистер Гудвин, верно? Мисс Митчелл предупредила, что вы уже поднимаетесь. Пройдите, пожалуйста, в эту дверь, а потом направо. Ее комната третья с левой стороны.

Дверь, как и следовало ожидать, была выкрашена в белый цвет, как, впрочем, и стены. Белыми были и ковровые дорожки. Дверь Дебры Митчелл я разыскал за мгновение до того, как заболеть снежной слепотой. Просунув голову внутрь, я увидел перед собой почти полностью белый офис размером с кабинет Вульфа, в одном углу которого располагался большой стол, а во втором — диван и столик с креслами. Сидевшая за столом женщина беседовала по телефону:

— Да, совершенно верно. Да, на ближайшие три недели все гости в этом шоу уже расписаны, кроме следующего вторника. Этот идиотский изобретатель из Южной Дакоты, а может и из Северной, ну тот, что придумал автомобиль, который вместо бензина ездит на чем-то вроде крахмала, так вот он отказался к нам приехать, сославшись на занятость. Представляешь такого олуха? Он, дескать, слишком занят, чтобы выступить живьем по телевидению? Немудрено, что он до сих пор так и торчит в одной из этих дурацких Дакот. — Вдруг она заметила меня и, кивнув мне, сказала в трубку, что к ней пришли. Затем нажала кнопку и сказала кому-то еще, должно быть, секретарше, чтобы пока её к телефону не подзывали.

— Пожалуйста, входите мистер Гудвин, — пригласила она, приятно улыбаясь и выходя из-за стола мне навстречу.

Дебра Митчелл стоила того, чтобы посмотреть на неё и второй раз, равно как и третий с четвертым. Высокая и статная, ростом около пяти футов и десяти дюймов, с замечательной фигурой. Черные до плеч волосы обрамляли прекрасное лицо с тонкими чертами, составившее бы честь обложке любого модного журнала от Пятой авеню до Шри Ланки.

— Извините, что не сразу заметила вас, — сказала она, жестом приглашая пройти к дивану. Сама она села на одно из кресел и поправила изумрудно-зеленую юбку. — Я сразу поняла, кто вы такой. Вы работаете вместе с Ниро Вульфом. Хорэс Винсон предупредил меня, что собирается обратиться к нему за помощью, чтобы… Чтобы узнать, что на самом деле случилось с Чарльзом. — Золотисто-карие глаза внимательно взглянули на меня. — Ваш приход означает, что мистер Вульф согласился взяться за это дело?

Я кивнул.

— Да, мисс Митчелл. Мистер Винсон сказал, что вы разделяете его мнение о том, что Чарльза Чайлдресса убили.

— Конечно! — уверенно произнесла она, махнув рукой. — Чарльз никогда бы сам не покончил с собой. Никогда! Это так нелепо, что даже не стоит обсуждения. Чарльз был влюблен в жизнь. У него было все, ради чего стоило жить: его книги, наша… наша любовь. — На лице её отразилось больше гнева, чем скорби.

— Но порой у него случались резкие перепады настроения?

— Конечно, у кого они не случаются. А ведь у него была художественная натура. К тому же, если бы все, у кого бывали перепады настроения, накладывали на себя руки, Нью-Йорк бы скоро почти обезлюдел.

— Согласен с вами. А не отмечали вы у него в последнее время особо глубокой депрессии?

— Нет, — резко ответила Дебра. — Он, правда, был взвинчен из-за нового контракта, но тут я его не виню. Хорэс Винсон, к которому я прекрасно отношусь, здорово подпортил Чарльзу настроение, предложив почти такую же сумму, как за первую книгу из барнстейбловской серии. Еще Чарльз сильно расстроился из-за гнусной статейки, которую тиснул в «Газетт» этот мерзкий хорек.

— По моим сведениям, он также поссорился со своим литературным агентом, а затем и с редактором из «Монарх-пресс».

— Да, и не просто поссорился, — голос Дебры прозвучал натянуто. — Как вам, должно быть, известно, они оба превратились в бывшего агента и бывшего редактора.

— Да, я знаю, — кивнул я. — А не говорил ли вам мистер Чайлдресс, что ему грозит какая-нибудь опасность?

Дебра решительно помотала головой и поправила бриллиантовую булавку на цветастом шейном платочке.

— Нет. Более того, Чарльз вообще никого и ничего не боялся. Он всегда был готов ринуться в любую драку.

— Он ведь родом не из Нью-Йорка, да?

— Нет, но жил он здесь уже… по-моему, лет двенадцать. Родом он сам… был… из Индианы, из какого-то маленького городка. Родители давно умерли. Его ближайшие родственники — две тетки, обе, кажется, овдовевшие. Я их никогда не видела, но с одной разговаривала по телефону; как и Хорэс. Она хотела, чтобы тело Чарльза переправили для похорон на его родине.