Фридрих Незнанский: Первая версия

Вот участь человека! Он сегодня

Распустит нежные листки надежд,

А завтра весь украсится цветами,

Но через день уже мороз нагрянет,

И в час, когда уверен наш счастливец,

Что наступил расцвет его величья,

Мороз изгложет корни, и падет

Он так же, как и я. Да, я дерзнул

На пузырях поплыть, как мальчуган,

Плыл много лет по океану славы,

Но я заплыл далеко за черту...

Спесь лопнула, раздувшись подо мною,

И вот уж я, усталый, одряхлевший,

Судьбою предоставлен воле волн,

Которые меня навеки скроют.

В. Шекспир. «Генрих VIII»

(Перевод Б. Томашевского)

июля 1994 года.

На море второй день стоял штиль. Вода у берегов прогрелась настолько, что уже не спасала от зноя многочисленных курортников, жаждущих прохлады. В последние годы на пляжах в районе Севастополя стало заметно просторней. Сюда могли приехать только те, у кого были близкие родственники среди моряков или постоянных жителей города. К тому же споры вокруг Черноморского флота создали миф о постоянной опасности в городе. Конечно, инциденты между российскими и украинскими моряками случались, но это скорее были кулачные бои из-за хорошеньких ножек, нежели политические баталии из-за судеб России и Украины.

Как бы то ни было, стоял необычайно жаркий день в единственном официально русском городе украинского Крыма.

...В семнадцати милях к юго-западу от Севастополя, чуть покачиваясь от кормы к носу, дрейфовала в сторону открытого моря, а точнее — по направлению к Констанце роскошная океанская яхта под звездно-полосатым американским флагом. На палубе не было ни единого человека, только осмелевшие чайки дрались между собой, не обращая внимания на то, что их светлое оперение покрывается бордово-ржавыми пятнами. Палуба яхты была залита еще не высохшей кровью.

Катер береговой охраны Р-275 нес обычное боевое дежурство. Командир катера, лейтенант Сергей Сотников, двадцатипятилетний симпатяга с озорным русым чубом, рассказывал мичману Петренко о вчерашних хождениях по злачным местам, к которым имел непреодолимое влечение. Правда, преодолевать он его никогда и не пытался.

— Ну это, значит, сначала я дернулся в рюмочную «У Карла». Так там какая-то сука слабонервная весь порог облевала. Тогда я взял курс на «Марс». Пришвартовался, значит. Две крутые телки за угловым столиком, да одна квелая будто меня специально и поджидали. Я всех троих на всякий случай склеил. Знаешь же этих страшненьких. С ними дружить надо, а то они сразу всю малину испортят. Так, значит, заказал я им по шампуню, себе сто пятьдесят коньячку. Хотелось больше, но я же знаю — или выпивка, или бабы, а пухленькая беленькая Галочка так в кроватку и просилась...

— Так прямо и в кроватку? — завистливо и восхищенно развел руками Петренко. Малорослый мичман девушек любил, но взаимностью их пользовался редко. Про себя он подумал, что будь он вчера с Сотниковым, ему бы в лучшем случае досталась именно та, некрасивая.

— Так вышло-то по-моему! Когда уговорили по второму шампуню, а я еще полста грамм, моя Галочка начала мне резво подмигивать. Для приличия я потанцевал со всеми тремя по очереди, а потом Галочка попросила ее проводить.

— Ну?! — нетерпеливо подбодрил замечтавшегося было Сотникова заинтригованный мичман.

— Здорово провожались! Только живет она далековато — едва утром до базы добрался, хорошо, попутка подвернулась. Вечерком опять с ней договорились в «Марсе». Хочешь, тебя возьму? Вторая, Ленка, тоже ничего, на худой конец и Верунчик сгодится — в темноте не видно, а все остальное при ней, да и зла поди на мужиков...

Петренко радостно закивал. Все-таки Серега друг, глядишь, и правда какая-никакая обломится.

— Прямо по курсу — неопознанный плавающий объект. Ого, роскошный объект! — раздался по громкой связи голос вахтенного старшины Жукова, остряка местного значения.

Что это там Жук углядел? — Сотников не без удовольствия потянулся.

В бинокль он увидел белую яхту с высокой мачтой.

— Ни фига себе, сказал я себе! Красиво жить не запретишь. На такую игрушечку десять жизней вкалывать надо. Полный вперед, идем на сближение! Жук, полегче только, дырку ей в боку не сделай, а то и внуки не расплатятся за полцарапины.

Чем ближе была яхта, тем ниже отваливались челюсти Сотникова, Петренко, Жукова, матросов Федорова и Енгизарова. Лишь челюсть моториста Пронина была в порядке, потому как с его рабочего места яхту было увидеть не то чтобы трудно, но прямо-таки невозможно.