Фридрих Незнанский - Ошибка президента

– Я встретил его на улице. Заметный тип. Приехал со мной из Москвы, я его запомнил еще на вокзальной площади. Он живет здесь же, в гостинице.

Услышав об этом, Лисицына задрожала. Турецкий буквально физически ощущал исходившие от нее волны страха.

– Он преступник? – спросила она.

– Я, как работник прокуратуры, не могу объявлять человека преступником, пока его вина не доказана, – ответил он, – но полагаю, да.

– А так на вид никак не подумаешь, – покачала головой Валентина Андреевна, – такой интеллигентный. Только вот глаза…

– А вот глаз я его не разглядел, признаюсь, – улыбнулся Турецкий.

– Глаза такие неприятные, не то чтобы лживые, а какие-то пустые. Я когда его глаза увидела, тогда и подумала, что он не настоящий интеллигент.

– Разве интеллигенты глазами чем-то отличаются? – спросил Турецкий.

– Конечно! – с жаром произнесла Лисицына, и сразу стало видно, что она словесник. – Глаза – это зеркало души, и у человека, истинно интеллигентного, в них чувствуется глубина, честность, искренность.

– И вам приходилось встречать людей с такими глазами? – поинтересовался Турецкий, который совершенно иначе классифицировал людей, и уж точно не по выражению глаз. Глаза, увы, уже столько раз его подводили. Взять хотя бы Татьяну Бурмееву, впрочем, нет, он поклялся не вспоминать о ней.

– Разумеется,– ответила Валетина Андреевна,– ну, хоть вы, например.

Турецкий смутился, но тут же, вспомнив о фотографии, спросил:

– А у Кости, у Скронца, тоже были чистые глаза?

Валентина Андреевна кивнула:

– Он происходил из очень интеллигентной семьи, у него отец профессор географии, и это было заметно по всему. Он так выделялся среди других молодых людей, да вы посмотрите на фотографию и сравните его с Пупотей. Совсем другое дело. Скажите, ему что-то грозит? Знаете, это, наверно, покажется вам смешным, но я почему-то беспокоюсь.

– Расскажите все по порядку, – предложил Турецкий.

– Когда вы ушли, я начала собираться в школу, времени у меня было в обрез. Идти мне до школы минут двадцать, это не очень далеко, в Князеве нет особенно далеких расстояний. Но я предпочитаю приходить пораньше, я вам уже говорила. А тут еще надо было не забыть тетрадки восьмого «Б» с сочинением, затем взять кое-какие книги и к тому же привести себя в порядок. Учитель должен подавать пример ученикам, в том числе и своим внешним видом.

Турецкий взглянул на ее потертый костюм английского покроя и белую блузу с отложным воротничком, также уже очень и очень поношенную, и постарался сдержать улыбку.

Валентина Андреевна, разумеется, не успела собраться, когда собака во дворе снова залаяла. Она вышла на крыльцо и увидела, что у калитки стоит высокий представительный мужчина с бородой – явно приезжий. Помня о том, что ей буквально пять минут назад говорил Турецкий, Валентина Андреевна немного струхнула, но затем постаралась взять себя в руки, понимая, что страхом только выдаст себя.

Она любезно попросила незнакомца войти, но тут же предупредила его, что сейчас у нее почти нет времени на разговоры, потому что она опаздывает в школу.

Незнакомец назвался племянником Скронца, Дмитрием Николаевичем, фамилию он не упоминал, что немного удивило учительницу, но она не стала задавать лишних вопросов.

Дмитрий рассказал душещипательную историю о том, как его дядя услышал по радио передачу, где читали письмо Валентины Андреевны, и вспомнил ее. Оказывается, он тоже так и не забыл эту девушку, но не знал ее адреса, и так они потерялись. К сожалению, в настоящее время он, увы, болен, и притом весьма серьезно (чем именно, учительница также на всякий случай не стала уточнять), поэтому он прислал в Князев своего любимого племянника.

– Но к чему такая спешка? – спросила Валентина Андреевна. – Он мог приехать сам попозже, раз он болен.

– Ваше письмо его так взволновало, – ответил Дмитрий, – что ему не терпелось вновь связаться с вами.

Дмитрий явно чуть-чуть переигрывал, и это насторожило бы любую, даже более романтически настроенную натуру, чем Валентина Андреевна. Каким бы ни был Скронц, трудно было предположить, что он заставит своего любимого племянника бросать все и немедленно отправиться в Князев.

– Вы выехали в тот же день, когда прозвучала передача? – спросила она Дмитрия.

– Да, – ответил племянник Скронца. – Ему ведь нельзя волноваться, вот я и решил, что съезжу к вам сам и возьму фотографию.

– Фотографию? – подняла брови Валентина Андреевна. – Вы мне сказали, что он хотел снова возобновить знакомство, то есть я вас так поняла. Значит, вы приехали только, чтобы забрать фото?