Татьяна Моспан - Партия в преферанс

- Почему?

Она замялась.

- Не знаю.

- Ты была там? - спросил Николай.

- Была. В Степаники к двоюродной бабушке ходила, завернула по дороге в Ежовку, то есть туда, где раньше стояла деревня.

Вера молчала, и по её лицу Николай понял, что она не верит в существование этого самого клада.

Першин пожалел, что разоткровенничался перед ней, но отступать было поздно.

- Ты думаешь, что я все придумал? - резко спросил он.

- Не знаю.

Глаза Веры смотрели мимо него, и это раздражало.

- Но монеты были, были, я сам их держал в руках! К чему тогда завещание и план, который у меня украли? Или ты думаешь, что и это я все придумал?!

- Нет, - мягко сказала она, словно разговаривала с ребенком или с нездоровым человеком. - Но с тех пор прошло очень много времени. Ты надеешься на клад Пимена, но, понимаешь...

- Я хочу все проверить, про-ве-рить! - он с ударением произнес последнее слово.

Вера упрямо покачала головой.

- Там ничего нет.

- Почему? Откуда ты знаешь? - Николай почти кричал.

- Я не знаю, но...

- Тогда почему так говоришь?

- Понимаешь, Коля, как бы тебе это сказать... - Она смешалась. - Мой бывший супруг тоже все время хотел разбогатеть. Я на него насмотрелась, пока вместе жили. Чего он только ни делал, в какие авантюры не ввязывался! И что? Ничего не получилось. Не верю я ни в какие клады.

Она в волнении прижала руки к груди.

- Пойми, про пименовскую кубышку многие слыхали. Если там и было что, давно уже сгинуло, или нашел кто. Не хотела говорить... - Она замолкла в нерешительности. - Почему, думаешь, доярки не захотели на Выселках летнюю стоянку оставить?

- Почему? - повторил, как эхо, Николай.

- Место это дурной славой пользуется, вот почему! Не надо тебе туда ходить.

- Что вы все за меня решаете? - не выдержав, заорал Першин. - Это нельзя, то нельзя! У меня спросить надо, понимаешь, у меня! Ты - современная умная женщина, а веришь во всякие приметы, хуже старой бабки.

Вера побледнела.

- Ты... - начала она, но все-таки сдержала себя. - Хорошо, пусть я - как старая бабка, но вспомни, как Тамара Александровна не хотела, чтобы ты занимался поисками этого клада. Сколько она слез пролила, я-то знаю... Не надо было мне тебе звонить, напоминать про этот чертов клад, но я матери своей обещала. Коля, зачем все это заново начинать? Брось, оставь, мне тебя жалко.

Вера шагнула к нему, но Николай отшатнулся.

- Да что вы все... - начал он и махнул рукой.

Лицо Веры сделалось непроницаемым.

- Думаешь, ты один такой умный? - зло сказала она. - Знаешь, поговорка есть такая: ищу клады старые, а ношу портки рваные.

Краска бросилась Николаю в лицо.

- Ну, знаешь ли...

Он выскочил на улицу и, закурив, опустился на ступеньку. К нему тут же подошел непривязанный Малыш и сел рядом, положив смышленую морду на колени.

- Вот так вот, пес, я, выходит дело, полный кретин. А хозяйка твоя... - Он не договорил и махнул рукой.

Недоверие, выказанное Верой просто убивало, а он-то размечтался... Вот, мол, женщина какая, все понимает, не то что другие.

"А почему, собственно говоря, тебя должен кто-то понимать? - раздался издевательский голос внутри. - Кто она тебе, жена, мать, любовница?"

Ну, и ладно, сам разберется!

Он погасил окурок и вскочил. Поедет туда сегодня и посмотрит, что к чему. Ничего говорить больше не станет, все равно не поймет.

Николай стоял, разглядывая золотые шары в палисаднике. От дуновения ветра их высокие стебли покачивались. Головки цветов о чем-то переговаривались друг с другом, словно знали какую-то тайну.

Николай вздохнул. Так и не успел расспросить Любовь Ивановну о семействе Пимена. И про Мишку-Шатуна тоже. Он смотрел на шапку золотых шаров. Может, ещё раз подойти к Вере, спросить... Объяснить, что он должен докапаться до сути, должен!

Малыш печально смотрел на него, словно понимал все, о чем думает Николай. Он сочувственно гавкнул.

Першин вздрогнул и поежился, вспомнив лицо Веры и её слова. Ишь ты: ищу клады старые, а портки ношу рваные. Придумает же такое! Раньше говорили так: кто охотится да удит, у того никогда ничего не будет. Но то с усмешкой говорили, с подковыркой, а здесь... Обидно было, давно его никто так не доставал. Сказала, как кнутом хлестнула: наотмашь, зло. И правильно, не выворачивай в другой раз душу. Поделом ему, дураку!

Глава 13

Рейсовый автобус был переполнен.

Николаю удалось протиснуться на заднюю площадку. Рядом стоял пустой бидон, который, гремя, подпрыгивал на каждом ухабе, норовя придавить ноги. Передвинуться было некуда, рядом подпирала клетка с одиноким перепуганным кроликом.