Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам

Вскочив в соседний вагон, я незаметно наблюдал за ними через стекло. Фаиночка сошла раньше. Надя осталась одна. Я отыскал ее блестящее пальто среди других, ярких и разнообразных, и двинулся вслед.

Догнал при выходе из метро. Взял под руку.

- Довольно смело! - сказал странный низкий голос.

Но рука не отстранилась. На меня чуть насмешливо смотрела незнакомая блондинка.

Наверное, я извинялся. Во всяком случае, что-то долго бормотал. Потом мотался по площади, высматривая Надю.

Блондинок было много. Высоких. В этих проклятых блестящих пальто. Словно вся Москва помешалась на них.

И, ругая в душе моду, уныло поплелся наконец к телефонуавтомату напротив ее дома.

- Работаешь? - спросила Надя, ничуть не удивившись.

- Да, - соврал я, глядя на окно шестого этажа. - Понимаешь...

- Не извиняйся. Мы же договорились...

- Тебе понравилось?

- Я ожидала большего. Но, в общем, ничего... Игорь, - я почувствовал, что она улыбается, - эта девочка в тебя влюблена?

- Ну что ты! - убежденно сказал я. - Она молодая.

В таком возрасте нравится каждый мало-мальски...

- Высокий мужчина? - договорила Надя. И весело рассмеялась. Мне показалось, что она ревнует.

- Глупости. Фаиночка-это сама кротость...

- Дорогой мой знаток человеческих душ, женское сердце - загадка.

- Не большая, чем мужское, - парировал я. Мне ужасно хотелось прекратить этот разговор. - Надя, ты была в блестящем пальто?

- А что?

- Ничего. Я скучал по тебе и гадал, как ты одета.

- В нем. Следовательская интуиция?

- Просто я подумал: вся Москва носит такие пальто...

А ты все-таки модельер...

- Над этим стоит поразмыслить, - полушутя сказала Надя. - Завтра позвонишь?

- Обязательно. Да, Надюша, мне хотят вырезать гланды...

- А это страшно? - я услышал в ее голосе неподдельную тревогу.

- Не знаю. Потом скажу,

- Звони. Непременно...

Назавтра утром раздался звонок. Я еще не успел снять плащ.

- Товарищ Чикуров?

- Да.

- Иван Васильевич просил вас, как только ознакомитесь с делом,зайти к нему.

- Хорошо, - сказал я.

Всё. Моя ложь раскрылась, и Фаиночка вычеркнула меня из списка друзей. Мне стало смешно и грустно. В общем, досадно. А может, перемелется? И снова в моей двери будет появляться кудрявая курносая мордашка... Посмотрим. Кто-то из великих писателей сказал, что женщины не прощают. Кажется, Дюма.

Прежде чем*дасесть за изучение дела, подшитого в голубой папке, я позвонил в больницу. То, что я сегодня буду занят весь день, - совершенно определенно. Доктор не удивился. История, повторяющаяся в который раз.

- Знаете, что вас ожидает? - спросил он со зловещим спокойствием.

- Знаю. Ревмокардит. - Это слово он вбил в меня надежно.

- В лучшем случае, - сказал врач торжествующе. - И больше ко мне не приходите...

- Приду.

В трубке посопели. Потом - короткое:

- Когда?

- Завтра, возможно - через пару дней.

- Ох, Игорь Андреевич, Игорь Андреевич...

В голубой папке было сто девять листов. Дело о самоубийстве.

Два месяца назад в селе Крылатом Североозерского района Алтайского края покончила с собой воспитательница детского сада совхоза "Маяк" Ангелина Сергеевна Залесская, 1947 года рождения.

Старший следователь прокуратуры Алтайского края установил следующее.

"Вечером 8 июля к супругам Залесскому В. Г. и Залесской А. С. пришел в гости совхозный шофер С. Коломойцев и принес с собой бутылку водки. Коломойцев и Залесский, выпив бутылку, захотели еще. А. Залесская запретила им.

Но Залесский накричал на нее и отправился с Коломойцевым домой к последнему, захватив по дороге в продмагазине еще бутылку водки. Они распили ее у Коломойцева дома. После этого они еще пили спирт, имеющийся у Коломойцева. Сколько выпили его, не помнят. Залесский был сильно выпивши и остался ночевать у Коломойцева, в доме гр. Матюшиной Е. Д., у которой последний снимал комнату. Наутро, 9 июля, проснувшись, Залесский и Коломойцев решили пойти к А. Залесской извиниться за вчерашнее поведение.

В начале десятого утра, зайдя в дом (Залесский открыл дверь своим ключом), они обнаружили в комнате на полу около кровати труп Залесской. Правая рука умершей лежала на постели. Возле нее находилась опасная бритва в раскрытом положении.

В области шеи Залесской имелась обширная рана (лист дела 4, 5, 6).

Залесский и Коломойцев выбежали на улицу и стали звать соседей. На их крики прибежали Р. Ифанова и Е. Рябкин, живущие в соседних домах. Залесский просил вызвать "скорую помощь". Но Рыбкин сказал, что "скорую" вызывать поздно, надо звонить в милицию. Коломойцев побежал за участковым инспектором. Р. Ифанова обнаружила на столе в другой комнате предсмертное письмо Залесской, начинающееся словами: "Мой милый! Я любила тебя..."